— Кто же так распорядился?— Горничная мадам передала мне ее приказание. Я понял, что храбрая героиня Пешьеры (где карету Жозефины обстреляли австрийцы) снова стала галантной дамой Парижа.Впрочем, она никогда не переставала ею быть". * * * На следующее утро Жозефина прибыла в Кремону, где Бонапарт ожидал ее, в нетерпении раздирая страницы книги гимнов, предложенной ему священником. Два дня они провели в постели, и Бартелеми рассказывает нам, что «корсиканец был так же неистов, как при Лоди».Но утром 13 августа австрийские полки двинулись на Кремону. Получив это сообщение, Бонапарт обратился к Жозефине, лежащей в постели.— Уезжай в Милан. Я не должен был подвергать тебя опасности, прости меня. Это было безумство.Креолка поспешно оделась и поднялась в свою карету.— Я боюсь, — рыдала она.— Уезжай спокойно, — сказал Бонапарт. — Вюрмсер дорого заплатит за твои слезы.На пути в Милан Жозефине пришлось испытать немало волнений. Уланы обстреляли ее карету, убив пару лошадей. Перепуганная Жозефина бросила свою карету и дальнейший путь проделала в крестьянской повозке.Но на следующий вечер, когда Жозефина полагала себя вне опасности, они оказались в двухстах метрах от сражения, рикошетирующие пули свистели около повозки.Перепуганная Жозефина дала себе клятву не навещать мужа в армии.Прибыв, наконец, в Милан, она застала город празднующим победу Бонапарта при Кастильоне, — супруг сдержал свое обещание отомстить Вюрмсеру за слезы Жозефины. Она же, равнодушная ко всеобщему ликованию, подавленная испытанным страхом, заперлась в своей спальне с Ипполитом Шарлем.Но на следующий день она возобновила празднества, на которых веселилась в окружении своей свиты — дам и кавалеров, прозванных «Великолепными». Каждый вечер она танцевала до упаду в легких туалетах, «вкушая все удовольствия». Нередко в разгар бала она покидала дворец, чтобы увлечь в сад Ипполита Шарля. Там, в тени кустов, под деревом, около мраморной статуи или у бассейна, она заставляла Шарля «ублажать себе трефовый туз», как иносказательно называли это тогда в высшем свете.Однажды вечером любовники были застигнуты грозой в тот самый момент, когда они безмятежно «отдавались велениям природы».Первый удар грома был таким оглушительным, что Жозефина потеряла сознание. Ипполит поднял ее и на руках принес в салон. Гости получили удовольствие видеть генеральшу «с растрепанными юбками» и капитана «с плохо застегнутыми пуговицами». * * * Три месяца Бонапарт мечтал о моменте, когда он сожмет Жозефину в своих объятиях. Чтобы снова владеть этим прекрасным телом, он одерживал военные победы, которые повергали в изумление Европу. В моменты передышек он каракулями строчил письма, которые гонцы, рискуя своей жизнью, доставляли в Милан.Вот образчик этих посланий: "Я ложусь спать, моя маленькая Жозефина, твой обожаемый образ царит в моем сердце, удрученном столь длительной разлукой…Боже мой, как был бы я счастлив присутствовать при твоем туалете, видеть нежное плечо, маленькую белую грудь, такую упругую, такую красивую… А над ней головка, повязанная креольским платком, и прехорошенькая мордочка!Ты знаешь, как я помню наши прогулки… Помнишь маленькую темную рощу. С каким нетерпением я жду мига, когда снова буду там вместе с тобой.Посылаю тебе тысячу поцелуев! Жизнь, счастье, радость — все это даруешь только ты.Жить в Жозефине — значит жить в раю. Целую в рот, в глаза, в плечо, в грудь — всюду, всюду". * * * 24 ноября, после славного военного торжества в Арколе, он сообщил, что направляется в Милан.— «Твой муж, — писал он, — жаждет для счастья только любви Жозефины».Жозефина пожала плечами, получив это письмо. Она как раз собиралась отправиться в Геную, где сенат устраивал в ее честь праздник во Дворце Дожей, и не сочла прибытие мужа причиной, которая побудила бы ее отложить отъезд. Она уехала в сопровождении Ипполита.26 ноября Бонапарт вышел из кареты, подъехавшей к дворцу Сербеллони. Пылая желанием, которое много одиноких ночей мучило его чувственными снами, он вбежал в спальню Жозефины. Комната была пуста.— Где она? — крикнул он.Испуганная горничная прошептала:— Мадам в Генуе.Бонапарт замер в молчании; подняв голову, он увидел вокруг себя офицеров, гвардейцев, дворцовую челядь, глазеющих на прославленного полководца в роли жертвы домашних горестей.— Оставьте меня одного, я устал! — вскричал он. Все мигом исчезли. Бонапарт велел горничной позвать мажордома Гонтье и спросил его:— Мое письмо было получено?— Да. Мадам сообщила нам, что Вы прибудете…— И все же уехала? С кем?— Со своей компаньонкой мадам Луизой Компуан.— И?— И с капитаном Шарлем…По словам мажордома, Бонапарт «побелел от ярости».— Хорошо, иди, Гонтье!Оставшись один, Бонапарт написал Жозефине: «Я прибываю в Милан; я кидаюсь в твою комнату; я оставил армию, чтобы сжать тебя в своих объятиях… а тебя нет… ты устремилась в другие города в поисках развлечений… ты удалилась от меня… Неужели ты не думаешь о своем Наполеоне?.. Это было бы страшным бедствием, я страдаю, но надеюсь, что это неправда. Я буду здесь до 9-го числа. Не покидай празднества, развлекайся — ты создана для счастья, и все счастливы доставлять тебе удовольствие. Но твой муж очень, очень несчастлив…»
И ни слова о Шарле. Все же Бонапарт знал, что «ничтожный полишинель» представлял угрозу супружеской любви, и он направил его в распоряжение Мармона в Риме.Жозефина, узнав эту новость после возвращения в Геную, упала в объятия Ипполита:— Я не хочу, чтобы ты уезжал…— Я офицер, мой долг — повиноваться приказу… Растерянная, лепечущая, она залила слезами лицо капитана, который раздосадовано терпел ее ласки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15