А там, за разбитыми зубцами, идет она — его сердце, его жизнь, маленькая вероломная Эмма. Белое полотнище вьется на ветру, бредут монахи и она… Смертоносное копье направлено в нее. Если сейчас опять дадут сигнал…
Темные тучи сгущались. Силуэты на стене будто касались их головами. А для Ролло маленькая Птичка с разметавшимися волосами, казалось, заслонила собой весь мир. Как она ярко освещена!.. Ее платье пламенело в отблеске огня, рыжие волосы словно пылали.
Его поволокли прочь, ибо сверху раздался ужасающий треск загоревшейся осадной башни. Сырые шкуры все же прогорели, и вспыхнул бревенчатый каркас башни. С диким воплем спрыгивали с нее норманны, отталкивали друг друга, устремились к сходням или, полуобгоревшие, бросались в пустоту. Пламя разгоралось все ярче. А совсем рядом на стене пели псалмы монахи.
Когда они уже скрылись за зубчатым парапетом, раздался оглушительный треск. Верхушка башни покорежилась и рухнула, придавив горящими бревнами еще находившихся в ней людей. От тлевших бычьих шкур шла резкая вонь. Как и от горевшей человеческой плоти. Викинги отступали, огонь ревел. Кто-то еще пытался вытащить обожженных или раздавленных. Потом с новым треском, вздыбливая снопы искр, башня стала кособочиться, пока не уперлась в середину стены, вся охваченная пламенем.
Для франков это был час торжества. Покрывало сделало свое дело. Чудо свершилось. Норманны отступили перед святыней.
Далмации убрал копье от Эммы. Перекрестился. Почти не глядел на бессильно осевшую под стеной молодую женщину. Вокруг шумели франки, обнимались, плакали, кричали. Чудо! Они видели воочию чудо, как их святыня приостановила наступление язычников, как сам Ролло сдержал своих варваров.
Час торжества!
А для норманнов он был часом оскорбительного поражения.
И вновь прогремел гром. И тотчас небеса разразились, и, как по сигналу, хлынули, полились, зашумели потоки дождя. Норманны отступали. Они возвращались в лагерь. Озлобленные, недоумевающие, удрученные. А небеса низвергали на их головы и плечи все новые и новые потоки дождя.
Глава 9
— Какой участи заслуживает вождь, предавший своих собратьев?!
Выпрямившись, Лодин Волчий Оскал хмуро оглядел собравшихся в палатке ярлов. Лица их были угрюмы. Все глядели на понуро сидевшего на разостланных шкурах Ролло. Он устало обхватил колени, взгляд словно ушел в себя. Тент шатра над головами сотрясался и грохотал под ударами ливня. Пламя в чаше светильника на треноге металось от сквозняков. Но воздух был душный от дыхания собравшихся здесь ярлов, стоял резкий запах мокрых кож и железа. Даже войлок шатра не скрывал беспрерывных вспышек молний. Раскаты грома чередовались один за другим.
Ярлы напряженно молчали. Они познали с Ролло столько побед, они признали его власть, привыкли видеть в нем предводителя. И вот теперь…
Вперед вышел Рагнар Жженый. Его маленькие, рысьи глаза под золоченой окантовкой шлема дерзко блестели. Он был даже весел.
— Вы слышите, как неистовствует гроза? Это сам Тор несется по небу на своей грохочущей повозке и машет Мельниром, сыплет молниями. Тор в гневе. Ибо сегодня его клены лезвия отступили перед христианами. И виной всему конунг Ролло. Это он привел нас к городу, у стен которого погибло столько наших братьев. А выходит, все из-за того, чтобы Ролло смог вернуть себе свою женщину. Сегодня же мы все стали свидетелями, как он предал нас, едва она появилась на стене. И я спрашиваю вас — достоин ли такой предводитель нашего доверия?
Ролло медленно поднял голову, глубоко вздохнул, словно приходя в себя. Переводил взгляд с одного лица на другое. Всего в шатер набилось человек двадцать ярлов. Кто был угрюм, кто растерян. Были и такие, кто глядел на Ролло понимающе. А у некоторых в глазах было сочувствие и даже жалость. И это словно подстегнуло конунга.
Он резко встал. Привычным жестом заложил пальцы за пояс, вскинул голову.
— Хотел бы я знать, по какому праву вы хотите судить своего короля?
Его слова были дерзостью, были вызовом. Но иначе он не мог. Эти волки никогда не должны забывать, кто вожак в их стае. Он всегда должен быть первым, он не имеет права расслабиться. Даже если они видели, как он оступился.
— Ну же? — гремел его голос. — Кто посмел поднять голос против меня? Ты, Лодин? Или ты, крещеный Рагнар? Кто еще?
Они узнавали идущую от него волну энергии. Многие опустили глаза. Но не все.
— Ты нахален, как сам Локи, — шагнул к Ролло Геллон Луарский. — Мы все сегодня видели, как ты предал нас из-за своей шлюхи…
— Прикуси язык, Геллон! Женщина, о которой ты говоришь, моя жена, мать моего наследника, ваша королева! И никто не смеет отзываться о ней дурно, если не хочет, чтобы я вогнал мечом его оскорбление в глотку!
— Ты предал нас из-за нее, — не унимался Геллон. — Все видели это. Мы почти взяли город, беру Тора в свидетели!
— Тора? Сам бог войны остановил нас, ниспослав грозу. Ибо только безумец может продолжать штурм в такое ненастье, когда ветер и вода слепят воинов, когда не видно ни зги, а лестницы становятся скользкими и опасными для подъема.
Конец его речи потонул в оглушительном раскате грома. Ливень, казалось, усилился, застучал по тенту шатра, как барабанная дробь. Град. Несколько крупных градин даже закатились под полог шатра. Норманны глядели на них. Понимали, что Ролло прав, и если не конунг, то сами небеса вынудили бы их остановить наступление.
Про себя Ролло мысленно возблагодарил Тора и пообещал за поддержку принести ему богатые жертвы. Вслух же сказал:
— Вы что, собираетесь наказать меня, казнить на глазах у франков, чтобы тем порадовать их сердца?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149