Но потом он бросил тебя. Наверняка мне, конечно, неизвестно, что было тому причиной, но могу поспорить, что сильно не ошибусь, если скажу, что ты разворошила в его душе рай и ад. Мужчине в таком случае кажется, что его ждет катастрофа, свобода под угрозой, и он мчится прочь со всех ног.
Молли стояла так тихо, словно мертвая, нет, тише. Она даже позволила ему отвести себя назад на крыльцо. Он мог поклясться: Молли думает сейчас о том, что он сказал ей. Наступило время, решил Рубел, время сказать ей правду.
– Молли, я должен признаться тебе кое в чем…
– Не трать попусту слов, Джубел. Ничто не заставит меня простить Рубела. Я буду ненавидеть его до самой смерти. Так что не говори понапрасну!
Рубел оперся спиной о крыльцо, и оно закачалось. Молли встала на другую половину, уравновесив и погасив движение старых досок. Рубел подумал, что сейчас Молли уйдет, но она осталась. Слава Богу, она вовремя его остановила! Теперь он должен запастись терпением и ждать следующего удобного момента, чтобы признаться во лжи.
– Молли?
Она не отвечала.
– Сядь, Молли. Я хочу поговорить.
Тишина.
– Сядь. Обещаю, я не дотронусь до тебя!
Он взглядом изучал изгиб ее спины. Как ему хотелось нарушить только что данное обещание! Его пальцы просто зудели от желания пробежаться по ее позвоночнику, плечам, шее… Плохо будет, когда она откроет, что все ее несчастья начались именно с него.
Она села. Крыльцо опять зашаталось.
– Молли, твои чувства к… к Рубелу не были чем-то ужасным.
Она молчала.
– Чувствовала ли ты подобное к Клитусу?
Ответа не было.
– Целовал ли тебя Клитус так, как я?
Он услышал вздох.
– Посмотри на меня, Молли. Это важно. Ты не понимаешь, как важно.
– Я все очень хорошо понимаю.
– Нет, ты не понимаешь, что это значит.
Рубел услышал в ответ презрительное фырканье. Отчаявшись, он подыскивал слова, как бы лучше объяснить ей. Он дотронулся до ее волос. Молли отстранилась.
– Я дотронусь только до волос, Молли. Только до волос…
Она сидела неподвижно, а он освобождал ее локоны, отводя из-за уха и проводя пальцами по всей их длине и снова, и снова чувствуя, что хочет обладать Молли вопреки ее сдержанности, вопреки здравому смыслу.
Локоны были длинными, и Рубел поднес один к своему лицу, провел им по губам, ощущая безумный отклик своего тела.
– Клитус целовал твои волосы, Молли?
Она еле заметно покачала головой. Рубел не смог хорошенько рассмотреть в темноте ее глаза, но ему показалось, они наполнились слезами. Он хотел бы собрать губами ее слезы, но вместо этого положил ей руку на плечо.
– Ты обещал!
– Да-да…
Медленно и нежно он пробежал пальцами по ее шее, прослеживая край довольно высокого воротника. Наконец, пальцы отыскали вену, и Рубел смог почувствовать, как участился ее пульс. Он легко скользнул рукой вниз по ее груди, готовый в любой момент остановиться, если она потребует.
Но Молли молчала. Когда пальцы коснулись ее груди, у него возникло непреодолимое желание сжать ладонь… он еле устоял. Рубел лишь едва дотронулся, намереваясь снова ощутить биение сердца, не более…
Дыхание Молли участилось, и хотя она оставалась неподвижна, Рубел понял, как она взволнованна.
– Клитус заставлял так биться твое сердце, Молли?
Она вздохнула и прошептала:
– Нет.
Он услышал отчаянье в ее голосе. Но Рубел понимал: все, что сейчас происходит, столь же приятно, сколь и безнадежно. Однако то, что Клитус не возбуждал Молли, давало ему шанс, точнее, слабое мерцание надежды.
– А Рубел? – спросил он тихо и, скорее, почувствовал, чем увидел, как она едва заметно кивнула головой. – А я?
Молли чуть дышала, ощущая его ладонь на своей груди.
– Ты сам видишь, – ответила она мрачно, – и это доказывает… что я распутница. Я не считала себя падшей женщиной… после Рубела… но сегодня… Я чувствовала одно и то же с двумя разными мужчинами!..
Она расплакалась. Рубел притянул ее, сломив сопротивление, к своей груди. Он мог бы рассказать ей правду прямо сейчас и облегчить ее переживания, но… он мог, рассказав правду, потерять Молли навсегда. Эгоизм победил под тем предлогом, что так будет лучше для них обоих.
– Молли, это не так уж страшно. Подумай о своей матери. Ее сердце отвечало двум мужчинам.
Молли уткнулась головой ему в грудь. Она никогда не думала об отношении своей матери к плотской любви.
– И ей не хватало бы очень много в жизни, если бы это было не так. Твой отец умер, когда она была молодой женщиной, и она вышла замуж за твоего отчима. Ты полагаешь, его поцелуи не возбуждали ее, как, должно быть, возбуждали поцелуи твоего отца?
Он почувствовал, Молли удивилась его вопросу. Она никогда не задумывалась над этим. Рубел, повернув ее к себе, покрыл поцелуями ей лицо.
– Я верю, что твоя мать испытывала страсть, иначе она не смогла бы родить дочь такой страстной!
Молли насторожилась.
– Не пугайся своих чувств, вспоминая этих старых сплетниц из «Общества Милосердия». Ты хорошая девушка, Молли. Очень хорошая. И я прошу прощения… я просто не могу это выразить словами… за ту боль, которую тебе причинил Рубел.
Молли не ответила, и он снова поцеловал ее.
– Но я счастлив быть с тобой сегодня здесь, в Блек-Хауз. Очень… очень счастлив.
Она сидела, не шевелясь, в его объятиях. Он старался понять, о чем она думает, но боялся спросить.
– Все хорошо, – прошептал он, но Молли так ничего и не могла ему сказать. – Не спеши, прими решение, но до тех пор, пока ты не разубедишь меня, я буду думать, ты тоже счастлива оттого, что я рядом.
Она постаралась освободиться от его рук. Рубел отпустил. Молли встала. Луна освещала ее. Она подошла к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111