Шимейн натянуто улыбнулась, смущенная собственной паникой: она-то считала, что Гейджу не терпится затащить ее в постель! Ведь он сам говорил, что далеко не все вдовцы превращаются в развратников. И потом, на его вкус она слишком костлява.Пока сердце замедляло лихорадочный перестук, Шимейн размышляла над словами Гейджа, изумляясь его проницательности: он мгновенно раскусил замыслы капитана Фитча. Возможно, Гертруда Фитч напрасно кичилась своим умом и проницательностью.Шимейн опустила глаза.— Мне жаль, что я оскорбила вас ребяческой выходкой, мистер Торнтон. Просто мне казалось, что неженатому джентльмену неприлично втирать мазь в щиколотки и запястья дамы. Но теперь я понимаю — вы хотели лишь помочь мне.«А не домогаться меня!» — мысленно добавила она, упрекая саму себя.— Вот именно, — мягко подтвердил Гейдж, заставив Шимейн вскинуть голову — казалось, он прочитал ее мысли. Усилием воли Шимейн обуздала свое излишне богатое воображение и велела себе внимательнее прислушиваться к словам хозяина, чтобы не стать жертвой собственных иллюзий. Он продолжал негромко, но настойчиво: — Мазь залечит ссадины.— Тогда будьте любезны помочь мне. — Произнося эту спокойную просьбу, Шимейн испустила прерывистый вздох и смущенно улыбнулась. — Но прошу вас, осторожнее. Сегодня Джейкоб Поттс сбил меня с ног, и я не знаю, что при этом пострадало сильнее — моя спина или щиколотки.Легкая, едва заметная усмешка озарила его мрачное лицо.— Если вы не против, я готов натереть мазью и то, и другое.Едва Шимейн успела совладать с непокорным воображением, как Гейдж свел ее усилия на нет. Неудивительно, что в голову ей приходили непрошеные мысли! Непредсказуемый юмор Гейджа вызывал пугающие догадки.Шимейн устремила подозрительный взгляд изумрудных глаз на стоящего перед ней привлекательного мужчину, словно пытаясь измерить его пыл.— Если бы не эти краткие вспышки юмора, мистер Торнтон, клянусь, еще ребенком вас похитил маленький народец, которому доставляло несказанное удовольствие учить вас хмуриться.Неожиданное предположение Шимейн вызвало у Гейджа усмешку.— Похоже, виной всему камень, который я поцеловал в замке лорда Блани, — отозвался он и указал на кресло-качалку перед камином. — Присядьте, Шимейн, я стану вашим целителем.— Пожалуй, мне и вправду будет лучше присесть, — пробормотала она. — От этой вони меня выворачивает наизнанку. — Внезапно вновь исполнившись подозрительности, она пристально вгляделась в лицо Гейджа. — Надеюсь, вы не дурачите меня?Он хитро прищурился:— Все очень просто: теперь, если вы сбежите, я легко отыщу вас по запаху.Шимейн отпрянула, намереваясь бежать, но Гейдж поймал ее за руку и повлек за собой.— Пойдемте, Шимейн. Я делаю только то, чему обучил меня маленький народец. Одного не пойму: как это вы, ирландка, не признаете своих?Шимейн недоверчиво покачала головой:— Иногда мне кажется, я понимаю, почему англичане ненавидят ирландцев, способных насмешками довести до белого каления самого дьявола. Но сейчас, похоже, мы поменялись ролями.Янтарно-карие глаза Гейджа сверкнули, отразив свет лампы.— Не бойтесь, Шимейн, — успокоил он. — Мазь можно смыть, после того как она впитается в кожу, и кроме того, она быстро выветрится.Шимейн устроилась в качалке, насторожившись, как только Гейдж опустился перед ней на колени. Он закатал ее рукава, но едва окунул пальцы в горшочек с мазью и провел ими по тонкому запястью Шимейн, она нервно вздрогнула. Гейдж втирал мазь в покрасневшую кожу медленными, нежными кругообразными движениями большого пальца. Запах быстро исчезал, и вскоре Шимейн ощутила тонкий аромат. Гейдж склонился над ее руками, поглощенный делом, и Шимейн словно окутала странная, но приятная смесь запахов, исходящих от него: запах домотканого полотна его рубашки, кожи, мыла и еще одного, чистого мужского аромата. Никогда в жизни она не испытывала подобных ощущений; бережные прикосновения Гейджа будоражили ее, пробуждали, как лучи солнца нераспустившийся цветок.— Лучше бы вы носили обувь без ремешков, Шимейн, — по крайней мере пока не заживут раны на щиколотках, — посоветовал Гейдж, склонившись к ее ногам. — Они только натирают кожу.Он поставил босую ступню Шимейн на свою ладонь, и у нее сильнее забилось сердце. Широко раскрыв глаза, Шимейн испуганно следила за Гейджем, но тот, ничего не замечая, вновь зачерпнул из горшочка целебной мази.— Поднимите подол, иначе он испачкается.Шимейн смущенно подобрала подол платья и нижней юбки, но Гейдж, вопросительно подняв бровь, уставился на нее, и девушке пришлось подтянуть подол повыше. Недовольно вздохнув, Гейдж поставил к себе на бедро ее босую ступню и поднял юбки почти до колена. С губ Шимейн сорвался испуганный возглас. Не обращая на нее внимания, Гейдж начал растирать мазь по щиколотке. Он постепенно втирал снадобье большим пальцем, продвигаясь вниз. Подхватив маленькую пятку ладонью, он натер мазью подошву. Размеренные, медленные движения вскоре успокоили Шимейн, и она расслабилась в кресле, откинув голову на изогнутую спинку.— У вас чудесный голос, Шимейн, — заметил Гейдж, принимаясь за другую ступню. — Виктория тоже пела Эндрю. Он слушал ее, а потом спокойно засыпал, но после смерти Виктории ему никто не пел. Из меня певец никудышный.— У вас столько других талантов, что мне остается только преклониться перед вами, — неловко пробормотала Шимейн, убаюканная его размеренными прикосновениями и пламенем камина, виднеющимся за широкими плечами Гейджа. — Мы все не без недостатков.— Да, я — человек из плоти и крови, — усмехнулся Гейдж, растирая обеими ладонями ее миниатюрную ступню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146