Думаю, вам нужно одеться поскорее. У кого и искать утешения, как не у родной матери! Они придут с минуты на минуту, чтобы выразить вам свои соболезнования.
– Спасибо, дорогая Недда, за сострадание и заботу, – пробормотала Абриэль, по-прежнему избегая взгляда служанки. Хотя она не была ни в чем виновата, все же угрызения совести терзали ее. Сумеет ли она когда-нибудь очистить свою совесть от этого темного пятна?!
Едва служанка успела подать ей накидку, чтобы достойно встретить родителей, послышался тихий стук. Не дожидаясь ответа, Элспет позвала сквозь толстую дубовую дверь:
– Абриэль, мое дорогое дитя, мы с Вашелом пришли к тебе в трудный час. Ты сможешь повидаться с нами?
– Минуту, мама, я только приведу себя в порядок, – ответила Абриэль и, поспешно завернувшись в накидку, встала с постели. Кое-как пригладив волосы, она коснулась больного места, откуда Десмонд вырвал несколько прядей, и поморщилась. Ничего, это малая цена за свободу от жестокого чудовища. Хорошо еще, что у нее очень густые волосы и можно без труда скрыть, что на затылке они немного поредели. – Заходи, мама.
Элспет заливалась слезами радости, сжимая дочь в объятиях, и Абриэль, дрожа, позволила себя утешать.
– О, Абриэль, Абриэль! – шептала Элспет.
Абриэль действительно испытывала нечто вроде облегчения… если бы не мысли о Рейвене, знавшем ее тайну. Как они встретятся при свете дня? Может, лучше все рассказать родителям? Но она не имеет права перекладывать такую тяжесть на их плечи. Нет, пусть все останется на ее совести! А что, если кто-то видел ее и намерен обвинить в убийстве? Лучше, чтобы родители ничего не знали.
Если кто-то и был расстроен вестью о кончине де Марле, Абриэль точно знала: отчима среди таковых не найдется. Мало того, Вашел с трудом скрывал восторг по поводу того, как все обернулось. В конце концов, именно он договорился о контракте, в котором указывалась величина состояния, получаемого Абриэль после смерти мужа. Кроме того, он выговорил некоторые суммы и для себя, что ставило его в один ряд с людьми зажиточными.
Абриэль была слишком счастлива избежать любовных поползновений Десмонда, чтобы изображать скорбящую вдову. Она всего лишь выглядела строгой и серьезной и даже успела надеть траур. Единственная трудность, с которой ей приходилось справляться, – это постоянное воспоминание о теле Десмонда, катившемся по каменным ступенькам, и мольбы о пощаде, вырвавшиеся у него при виде призрака брата. Хотя она пыталась прогнать эти пугающие воспоминания, все же это плохо ей удавалось.
Труп Десмонда обернули саваном, и сервы опустили бывшего хозяина в землю. Стоя вместе с родителями и Грейсонами у разверстой могилы, Абриэль зачарованно наблюдала за происходящим. Вид мертвого мужа до того, как его тело приготовили к похоронам, навсегда запечатлелся в ее памяти. Как бы она ни хотела избавиться от видения смертельно бледного лица, брови, странно удлиненной фиолетовым синяком на виске, и похожих на когти хищника ногтей, которые так и не удалось привести в нормальный вид, избавиться от этого ужаса за одну ночь не удастся. Поскольку Абриэль все еще оставалась девственной, она с отвращением взирала на мужское достоинство мужа и была очень благодарна Вашелу, потихоньку попросившему священника прикрыть нижнюю часть тела мертвеца. Вид его наготы был невыносим для нее. Даже накрытая саваном, фигура казалась странно гротескной, ибо его огромный живот непристойно выпирал сквозь полотно.
На прощание Абриэль бросила на грудь Десмонда единственную уцелевшую после холодов розу, которую сберег добрый садовник и преподнес молодой вдове вместе со своими соболезнованиями.
Глядя на кроваво-красные лепестки, рассыпанные по белому полотну, Абриэль снова представила, как Десмонд катится по лестнице, и вспомнила испытанный страх, когда Рейвен объявил о смерти сквайра.
Не успел священник бросить в могилу символическую горсть земли и пробормотать традиционные слова: «Земля к земле и прах к праху», как Абриэль осадили холостяки и вдовцы, спешившие утешить молодую женщину в ее потере. Все еще парализованная тоской и ужасом, она слушала, как они предлагают ей любую помощь, сейчас или в ближайшем будущем. Абриэль нашла в себе силы вежливо их поблагодарить, но заверила, что отчим скорее всего поможет ей разобраться в делах.
А вот Рейвен, заверив ее в глубочайшей симпатии и почтении, держался на расстоянии, как, впрочем, и его отец. И все же взгляды голубовато-зеленых и темно-синих глаз встречались довольно часто, и Абриэль старалась выглядеть сильной и мужественной. Но втайне волновалась, что теперь, когда она стала чрезвычайно богатой вдовой, Рейвен может попытаться поухаживать за ней. Но ведь она сама говорила Корделии, что почти ничего не знает о нем. Красивая внешность и хорошо подвешенный язык еще не признаки благородства!
И чтобы окончательно отвести от себя любые подозрения, Абриэль старалась уделять как можно больше внимания другим гостям и скорбно выслушивала утешения своих родственников, охотников и их семей, многие из которых питали к Десмонду столь же «теплые» чувства, как она сама. Те пьяные негодяи, которые объявили себя приятелями Десмонда в надежде поживиться хотя бы частью унаследованного им состояния, очевидно, поняли, что больше здесь искать нечего, тем более что и саксы, и норманны открыто их презирали. К облегчению многих оставшихся, они покинули замок.
Во время торжественной службы Корделия, лорд Реджинальд и леди Изольда держались рядом с вдовой, и их молчаливое присутствие служило ей невыразимым утешением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95