– О, в войне нет ничего справедливого.
– Но это не была война! – горячо возразила она.
– Для людей, подобных Колберту, это всегда война. И все это часть игры.
Она отвела иглу, чтобы всмотреться в него.
– Как можно относиться к этому столь беспечно, когда вас могли убить?!
– И вы скорбели бы по мне?
– Как по всякому павшему воину. Ну вот и все. И ваше красивое лицо более-менее осталось прежним.
Он тихо рассмеялся, когда она стала сосредоточенно оглядываться.
– Ножницы… ножницы… я знаю, вы где-то здесь, – бормотала она.
– Перекусите нитку зубами, – посоветовал Рейвен. Абриэль возвела глаза к небу.
– Так я могу потянуть ваши швы.
– Я это вынесу… а вы?
Его глаза опасно блестели, и Абриэль знала: он думает о том, насколько близка она будет к нему, если отважится перекусить нитку. Ей хотелось проклясть кровь дерзкого Бервина Харрингтона, текущую в ее жилах, кровь, из-за которой она так часто оказывалась не в состоянии задушить свои желания или не ответить на вызов.
Она как во сне нагнулась, схватившись за узелок, чтобы не натянуть швы, и перекусила нитку. Его влажное дыхание было жарким и волнующим. Он обхватил руками ее бедра, а она, на миг застыв, уперлась кулачками в его плечи.
– Что вы делаете? – возмутилась она, раздраженная тем, как неубедительно звучит ее голос.
– Хочу получить свой приз.
– Но я должна была поцеловать вас на людях. Чтобы все видели, как я выполняю свою часть сделки.
– Не волнуйтесь, девушка, все посчитают, что приятнее целоваться без посторонних глаз.
С этими словами он обнял ее за плечи, подхватил на руки, уложил себе на колени и впился в губы приоткрытыми губами. Потрясенная и ошеломленная, ответившая на поцелуй со всей страстью, Абриэль покорно встретила вторжение его языка, робко коснувшись его своим, прежде чем их пыл превратился в бушующее пламя, сжигавшее обоих. Она так же изголодалась по нему, как он – по ней, и льнула к Рейвену, словно к своему единственному в мире спасению. И прижималась все теснее, лихорадочно гладя его по спине.
Рейвен знал, что Абриэль – страстная женщина, но боялся, что после всех отказов она не сможет испытать к нему подлинного чувства. Ее губы были слаще земляники, нагретой солнцем и только что сорванной с кустика. Безумные фантазии бурлили в голове Рейвена.
Неожиданно Абриэль охнула и спрыгнула с его колен. Она тяжело дышала. Груди высоко вздымались.
– Это… это было жестоко и несправедливо.
– Но почему? – удивился он. – Вы сами предложили поцелуй победителю, а я всегда остаюсь победителем.
Его глаза потемнели еще больше и приобрели цвет штормового моря.
– Вам следовало бы знать, что «всегда» – это слишком долгое время. Не стоит принимать мой сегодняшний промах за искреннее чувство. Я никогда не выйду за вас. Потому что не могу вам доверять. Считайте, что вам повезло выиграть сегодня главный приз – кошель с деньгами, но вы никогда не завладеете ни моими владениями, ни мной.
Последние слова она буквально выплюнула; голубовато-зеленые глаза сверкали, рыжая грива разметалась по плечам. Сейчас она походила на разъяренную львицу.
Повернувшись, она пустилась бежать. Жаль, что она не может запереться в спальне: придется изображать хозяйку на вечернем пиршестве.
Весь вечер она улыбалась и обменивалась любезностями с гостями, но чувствовала себя куклой, словно кто-то подсказывал ей, что говорить и делать. Нечеловеческим усилием воли она запретила себе смотреть на Рейвена, не разразиться слезами гнева и грусти. Она выберет мужа среди своих поклонников… но их лица сливались, улыбки казались фальшивыми, она не могла придумать подходящих вопросов, чтобы получше узнать о каждом из них. Словом, чувствовала себя полной неудачницей, и, судя по встревоженному лицу матери, родители волновались за нее.
В следующие два дня замок снова опустел, и Абриэль всячески избегала расспросов о том, кого выбрала себе в мужья. Она понимала, что мать и отчим весьма терпеливы с ней, и искренне ценила их доброту. Абриэль старательно составляла списки имен и записывала причины, по которым каждый мужчина мог бы стать ей хорошим мужем. Но каждый раз, представляя, как обменивается поцелуем у алтаря, видела себя в объятиях Рейвена.
Засыпала она перед рассветом и на третью ночь, когда она уже едва не падала с ног, понадеялась, что проспит до рассвета, но открыла глаза, когда было еще темно. Разбудило ее приглушенное всхлипыванье, прерываемое криками боли и доносившееся из коридора за дверью ее спальни.
Опасаясь, что в замке произошла какая-то трагедия и у двери стоит ее мать, которой необходимо поговорить с дочерью, Абриэль задрожала от страха. Слишком свежим в ее памяти было падение Десмонда с лестницы, чтобы надеяться, что подобное не повторится даже с теми, кого она нежно любила.
Спеша узнать, кто плачет под дверью и что случилось, Абриэль ударила кресалом о кремень и зажгла свечи в канделябрах у постели, прежде чем накинуть шаль на ночную сорочку. Схватив канделябр, она поспешила в гардеробную, но из осторожности прижалась ухом к двери. Однако все было тихо.
– Кто там? – спросила она.
– Миледи, не откры…
Узнав голос служанки, она отставила канделябр и помедлила: за дверью раздался звук пощечины, сопровождаемый приглушенным стоном. Абриэль тихо охнула при мысли, что какое-то грубое животное избивает Недду.
Возмущенная, она отодвинула засов, распахнула дверь и увидела Недду, лежавшую на полу, в ночной сорочке. Кровь текла из уголка губ и по щеке. Над ней возвышался настоящий гигант с испещренным шрамами лицом и густой бородой. По массивным плечам раскинулась грива пронизанных сединой черных волос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95