– Он снова глянул на книгу Харриет и наморщил лоб. – Это не роман ужасов?
Давненько никто не проявлял неприязни к тому, что она читает. Харриет вздернула подбородок.
– Именно он. Собственно, после приезда сюда я еще сильнее полюбила книги Рэндала С. Шупа.
– А. Ну, не важно. – Его зеленые, как нефрит, глаза снова поймали ее взгляд. – Итак, мне известно идеальное для вас место. – Эллиот склонил голову. – Вы позволите сопроводить вас туда, мисс Мосли?
Харриет слушала его рассеянно. Ее внимание было приковано к его блестящим черным волосам. Когда он наклонился, локоны, столь аккуратно вьющиеся надо лбом, сдвинулись, обнажив значительную лысину. Интересно, подумала Харриет, значит, он так искусно укладывает волосы не только из-за моды, но и для того, чтобы прятать грозящую ему плешивость?
– Мисс Мосли? – Эллиот выпрямился и поправил локоны.
– Я буду рада вашему обществу, мистер Эллиот, – вежливо произнесла Харриет, хотя мечтала побыть одна.
Эллиот с привычной непринужденностью надел шляпу и предложил Харриет руку. Он открыл дверь, они вышли на солнышко, и Байрон остановился, улыбнувшись Харриет.
Ему приходилось высоко задирать подбородок.
– Вы весьма высокого роста, мисс Мосли.
– Мне об этом часто говорят.
– Собственно говоря, я еще никогда не встречал таких высоких женщин.
Харриет улыбнулась.
– В длинных ногах есть свои преимущества, – сказала она, вспомнив о том, как полезна бывала своим подругам, когда приходилось развешивать на стенах картины и ставить книги на верхние полки.
– Я в этом уверен. – Эллиот фыркнул, очевидно, подумав о том же самом.
Они с Рэндольфом шли из сада и могли бы и не заметить эту парочку, выйди те на минуту раньше. Подходя к застекленной двери, как раз перед тем, как холодные серые камни дома перекрыли вид, Бенедикт уловил какое-то движение на западной лужайке. Он бы не обратил внимания на пару, идущую под руку из дома, не будь женщина на целый фут выше мужчины.
Бенедикт резко остановился и обернулся, глядя на пару. Он нахмурился, в груди заклокотало темное волнение.
Легкий ветерок донес до него аромат цветов и роскошной зелени, а вместе с ними смех Харриет.
Бенедикт не мог припомнить, чтобы когда-то раньше ревновал. Это чувство, задевавшее сердце, сбивало его с толку.
– Как по-вашему, что извлекают из этого мужчины вроде Байрона Эллиота?
– Что? – бросил Бенедикт с резкостью, которую не сумел скрыть.
Рэндольф подошел и встал рядом – руки в карманах, сигара в уголке рта.
– Одеваясь как щеголь и заучивая наизусть поэмы, написанные другими?
Бенедикт недоверчиво посмотрел на него:
– Он учит наизусть стихи?
– Я слышал, как в гостиной он читал мисс Пруитт стихи Шелли и Китса.
Бенедикт нахмурился еще сильнее. Эллиот и Харриет остановились – он закутывал ее плечи шалью.
– И все время ошибался, – говорил в это время Рэндольф. – Вместо того чтобы назвать поэму «Ода соловью», он сказал, что это «Ода петуху».
Несмотря на простоватое выражение лица Рэндольфа, глаза его поблескивали весельем. Бенедикт фыркнул.
– Мне кажется, – продолжал Рэндольф, – что этот тип проводит у зеркала больше времени, чем мы с вами, вместе взятые. А может, больше, чем вы, я и Харриет, вместе взятью.
– Он мне не нравится. И мне не нравится, что он постоянно глазеет на Харриет.
– Вы тоже постоянно глазеете на Харриет. – Правильно поняв выражение лица Бенедикта, Рэндольф вздохнул. – Харриет не зеленая девчонка, не какая-нибудь Элиза Пруитт. Думаю, она уже сталкивалась с типами вроде мистера Эллиота. Она кажется мне человеком, кое-что знающим об этом мире, и… в конце концов, она выберет лучшего.
– Лучшего? – Бенедикт посмотрел на писателя.
Тот усмехнулся:
– Вас, Брэдборн. – Его густые брови изумленно поползли вверх, и он кивнул в сторону лужайки.
Харриет остановилась, глядя на них, а потом подняла руку и весело помахала.
Бенедикт и Рэндольф помахали в ответ. Рэндольф хмыкнул.
Глава 13
Рэндольф посмотрел на карту, которую она выложила на стол, потом, насупив густые брови, на саму Харриет. Она покусывала нижнюю губу, он одобрительно улыбнулся.
– Думаю, с меня достаточно, – сказал Рэндольф. – Отлично, юная леди.
Харриет улыбнулась нетипичной для нее робкой улыбкой и собрала карты.
– Я женщина немногих талантов, – произнесла она, разложила карты веером и, взяв одну, стала перетасовывать остальные. – И боюсь, что большая часть этих талантов весьма странная.
Рэндольф перегнулся через стол, поднял брови и зашептал, шевеля густыми усами:
– Вы возбудили мой интерес, мадам. Какие еще странные таланты у вас имеются? Поведайте мне подробненько.
Харриет, которая прижимала колоду указательным пальцем, заставляя карты летать через стол и возвращаться обратно, замерла. Она посмотрела на любимого писателя и перегнулась через стол навстречу.
– Говорят, когда я надеваю брюки, у меня отличная мужская фигура.
Рэндольф запрокинул голову и разразился хохотом. Элиза Пруитт, сидевшая вместе со своей матерью на канапе – миссис Пруитт заставила дочь покинуть карточный стол, чтобы заняться более приличным делом, шитьем, – посмотрела на них и вздохнула.
Рэндольф краем глаза уловил движение – кто-то вошел в гостиную – и сразу сделался серьезным. Он протянул руку и накрыл ладонь Харриет, над которой как раз выплясывала карта. Рэндольф подмигнул ей и откашлялся.
– Брэдборн! – помахал он Бенедикту, который стоял у дверей и осматривал комнату.
Брэдборн, как показалось Харриет, уже хотел отмахнуться, но тут перевел взгляд с Рэндольфа на нее, и глаза его под стеклами очков потемнели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91