Мне было мало того, что хищник сидел в клетке. Я не могла находиться с ним даже в одном сарае. И даже во дворе. Кончилось дело тем, что я стала прятаться у себя в комнате.
Лукаса удивила эта, как ему показалось, чертовски странная реакция.
– А почему вам было так страшно?
– Мой дядя Малькольм сказал мне, что этому соколу очень нравятся голубые глаза. У меня до сих пор мурашки, когда я вспоминаю, как он говорил это мне. Вы когда-нибудь замечали, какие у сокола острые когти?
– У вашего дяди злые шутки.
– Я боялась его так же, как сокола, – призналась она снова шепотом.
– Это тоже был безотчетный страх?
– Нет, я не зря боялась его. Сейчас ведь без труда можно отыскать кого-нибудь в городе, да? Теперь, когда телеграф стал таким модным и почти куда угодно можно доехать на поезде, очень легко найти другого человека… если ищешь. Ведь так?
– Да, – ответил он. – А почему вы спрашиваете? Она не хотела говорить ему правду. Может, она зря волнуется. Скорее всего, как только дядя Малькольм получит деньги своей матери, он и не вспомнит ни о двойняшках, ни о ней, Тэйлор. У него не будет никакой надобности преследовать ее. Но она знала, что это не так.
– Просто я веду себя как дурочка, – сказала она Лукасу.
– А какие еще у вас были безотчетные страхи?
– Я каждый раз на ночь запирала дверь в свою комнату – боялась, что кто-нибудь войдет ко мне, пока я сплю.
– Мне это вовсе не кажется безрассудным.
– Возможно, вы и правы, – согласилась она. – Но я еще пододвигала к двери тяжеленный дубовый комод для подстраховки.
– Кто, по-вашему, мог зайти к вам, пока вы спали? Просто кто-нибудь или кто-то конкретно?
– Просто кто-нибудь. – Она заговорила о другом, прежде чем он успел задать свой следующий вопрос. – Если вы вернетесь к себе в горы…
– Не если, Тэйлор, а когда, – поправил он.
– А что будет, если вы вдруг понадобитесь своим братьям?
– Они будут знать, где меня искать. На это уйдет не больше одного-двух месяцев.
– Вот они обрадуются, особенно если им вдруг срочно понадобится помощь.
– Да они сами прекрасно управятся, – упрямо возразил он.
– Я бы точно не отправилась вас искать.
– Я об этом даже и не думал.
Она фыркнула. Он улыбнулся. Эта маленькая женщина – с характером. Старается не показать его, но у нее это плохо получается. Тэйлор, явно не сознавая, что делает, мертвой хваткой вцепилась ему в руку, так что ногти впились в кожу. Лукас не понимал, почему она так возмутилась из-за его братьев. Ведет себя так, будто он и вправду бросает своих родных. Она просто не понимает. У него с братьями был уговор, когда они попросили его о помощи, и он сделал все, что обещал. Черт побери, он сделал больше чем достаточно.
Что она вообще знает о его жизни? Ее с рождения баловали и опекали. И уж наверняка она никогда не испытывала никаких лишений. И даже не могла себе представить, что чувствуешь, когда сидишь в камере два на четыре фута без окон, но с огромным количеством крыс, а со всех сторон раздаются вопли умирающих.
Лукас не собирался объяснять ей, что он чувствует и почему.
Он никогда не говорил о войне и сейчас не собирается этого делать, А ее мнение о нем его не интересует.
Но он сразу почувствовал, что лжет сам себе. Ее мнение было ему вовсе не безразлично. Он не мог понять почему: что-то здесь не сходилось. Он просто устал, вот й все. Усталость мешает ему рассуждать логически. Шторм все еще бушевал с той же силой, и Лукас не удивился бы, услышав тревожный звон судового колокола, дающий пассажирам сигнал покинуть корабль.
Он не имел привычки волноваться по поводу обстоятельств, которые не в состоянии был изменить. Если судно пойдет ко дну, он схватит Тэйлор и поплывет к ближайшему берегу или умрет, пытаясь это сделать.
Близость Тэйлор сбивала его с толку. Она была такая мягкая и шелковистая. От нее так чудесно пахло. Розами. Ее гладкая кожа, придуманная специально для поцелуев, могла довести любого мужчину до сумасшествия, и единственным его желанием было прижаться лицом к изгибу ее шеи и заснуть, вдыхая ее аромат.
Опять ложь. Он хотел ее. Хотел погрузиться внутрь…
– А ваши братья понимают, что вы собираетесь бросить их?
Он был признателен ей, что она прервала эти его мысли. А то они до добра не доведут. Ему даже было все равно, что ее вопрос был, по сути дела, оскорбительным. Она просто чего-то не понимает. Пока она не назвала Джордана, Дугласа и Келси его семьей, он не считал их родней. Просто сводными братьями. Лукас так долго жил один, что само понятие «семья» было ему совершенно чуждо.
– Вы как будто обиделись, – заметил он и громко зевнул.
– Да, пожалуй, я немного обиделась, – отвечала она. – Я прекрасно понимаю, что ваши братья и их проблемы – вовсе не моя забота, но…
Он не дал ей закончить:
– Вы правы. Они не должны вас волновать. Спите.
– Значит, мы закончили обсуждать семейные обязанности?
Он проигнорировал ее вопрос – пусть его молчание будет ответом, больше она ничего не услышит.
Однако такой поворот беседы имел свою положительную сторону. Тэйлор была настолько возмущена этим, как она считала, предательством Лукаса по отношению к его семье, что у нее не оставалось больше времени и места для волнения об их собственном положении, в котором они находились, и Лукас находил по просто замечательным. Ничего, он толстокожий и вполне может снести несколько оскорблений, особенно если они отвлекают ее от волнения и страха. Ему не хотелось, чтобы она думала о возможной гибели в штормовом море. Он достаточно сильно беспокоится о них обоих, и пусть это будет известно одному Господу Богу. Интересно, подумал Лукас, сколько еще трепки может вынести их корабль, прежде чем разлетится в щепки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149