Сделав судорожный глоток, Мэлгвин задал сестре главный вопрос, заранее страшась ответа:
— Что теперь будет? Кто теперь станет королем?
И без того яркие, голубые глаза Эсилт засверкали от возбуждения:
— Будет война, — проговорила она. — Льюэн и Овен уже начали собирать войско. Мэлфор тоже не собирается отставать от них.
— Они хотят воевать друг с другом за право быть королем?
Эсилт утвердительно кивнула:
— А чего же ты ожидал? Король может быть только один. И властвовать над всеми будет тот, кто окажется сильнее.
Мэлгвин открыл было рот, чтобы поспорить с сестрой, но слова застряли у него в горле. Казалось, в рот ему набилось много пыли. Он потянулся рукой к Эсилт, стараясь передать ей свои опасения, но вдруг лицо ее поплыло у него перед глазами, а потом и река, и пронизанный солнцем летний день — все это куда-то провалилось…
Мэлгвин запутался в мягких льняных простынях. Он старался вырваться из этого плена. Он сбросил с себя покрывало, в полудреме надеясь, что прохладный вечерний воздух хотя бы немного смягчит его пропитавшуюся потом кожу. Сквозь окно в комнату лился лунный свет. Он освещал фигуру стоящего напротив постели человека, который холодно и сердито рассматривал Мэлгвина. На мгновение дыхание Мэлгвина участилось, но он быстро успокоился, подивившись своей глупости. Он лежал в комнате, предназначенной для гостей Константина. Сердитый человек напротив него был всего лишь мозаикой, изображавшей бога Нептуна, несущегося по мутным морским волнам. Благодаря лунному свету мозаика «ожила»: глаза божества представлялись совсем живыми, а шесть дельфинов, окружавших его, казалось, вот-вот впрыгнут в комнату.
Стараясь прийти в себя, Мэлгвин откинулся назад. Обильная пища, вино с пряностями, непривычное окружение — все это парализовало его мозг и вызвало нынешнее состояние растерянности. После долгих недель походной жизни его тело никак не могло привыкнуть к мягкой постели, к манящей атмосфере роскоши и всяческих удобств.
Мэлгвин встал и налил себе вина. Сделал глоток и скорчил гримасу отвращения. Вино было слишком густым и вяжущим на вкус. С каким удовольствием он бы выпил сейчас воды — прозрачной сладковатой воды из горных потоков в Гвинедде.
Он снова вспомнил привидившийся ему ночной кошмар. Даже теперь, спустя десять лет, воспоминание о том дне, когда он узнал об отцовской смерти, все так же часто посещало его. Он никак не мог забыть страх и потрясение, вызванные тем известием. И злорадное волнение Эсилт.
Как тогда она и предсказывала, его братья в течение трех лет вели жестокую войну друг против друга, раздирая на части собранное отцом воедино королевство. Овена скоро убили, а Льюэн и Мэлфор никак не могли одолеть друг друга. Мэлгвин старался не вмешиваться в противоборство, но его намерениям не суждено было осуществиться. Когда поползли слухи о заговоре, целью которого было убийство Мэлгвина, Эсилт уговорила их дядю Пасента направить ему оружие и подкрепление. Тем самым она спасла ему жизнь, но теперь никогда не позволит забыть об этом, горько подумал Мэлгвин.
Тогда, конечно, пришлось много потрудиться. Он сплотил своих приверженцев в единое войско, придумал всяческие боевые хитрости, чтобы восполнить недостаток в числе воинов. Он никогда не забудет радостного волнения, когда увидел уважение к себе в глазах старейшин после битвы у Бетвс-и-Коэда. Когда-то эти «старики» сражались вместе с его отцом, теперь они стали его воинами. Та победа была по-настоящему упоительной. Хотя он испытал и ужас, увидев после битвы труп своего брата Льюэна с остекленевшими глазами. Именно тогда он осознал, насколько безжалостна война.
Мэлгвин тяжело рздохнул и направился к окну, всматриваясь в плоскую белую луну, мелькавшую между ветками деревьев в саду Константина… Дайнас Бренин — «королевский форт» — никогда он не забудет того места. Там нашли убежище после Бетвс-и-Коэда Мэлфор и его воины. Туда прибыла и мать Мэлгвина — Рианнон. Она с самого начала подталкивала сыновей к противоборству. В Дайнас Бренине она встала на сторону Мэлфора — старшего из ее оставшихся в живых детей. Тем самым она выступила против Мэлгвина, нежеланного ребенка, которого она родила, будучи уже в зрелом возрасте.
Мэлгвин подавил возникшее у него горькое чувство. Его мать не любила его — никогда не любила. И все же он не желал ей той смерти, которая выпала на ее долю.
Он замыслил окружить крепость и заставить осажденных в течение какого-то времени находиться там без пищи. Но в этот замысел вмешалась Эсилт с ее собственным хитроумным планом и язвительными замечаниями, которые никак не учитывали возможных последствий их претворения. Осада потребует много времени, предупреждала она. Если ожидать слишком долго, он может лишиться своих воинов. Но вот пожар, если с умом его учинить, выкурит Мэлфора с его войском из крепости и заставит их вступить в бой.
Мэлгвин всячески противился этому плану, пока его воины действительно не стали покидать войско, спеша домой к сбору урожая. Но даже и тогда он продолжал раздумывать. Да, ему хотелось решительного сражения, но только битва должна была быть честной. Лишь после того, как Эсилт стала расточать язвительные злобные замечания, он всерьез подумал о поджоге. Она называла его трусом и глупцом, насмехалась над ним, предупреждая, что победа ускользнет у него из рук.
Мэлгвин тряхнул головой. Как он мог пойти у нее на поводу? Еще до того, как ветер принес первые искры, он уже знал, что сделанное было ошибкой. Пламя мгновенно объяло сложенные из старых бревен стены Дайнас Бренина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106