Однако... Она вздрогнула при этой мысли. Если муж когда-нибудь откроет правду, он наверняка убьет ее. И как она сможет лежать под ним и принимать его в себя, зная, что он презирает самую кровь, текущую в ее жилах? Ну а ребенок... Нет, Гвеназет была не права. Она ни за что не рискнет родить Мэлгону ребенка; она не может обречь еще одно живое существо на боль и страдания, которые познала сама.
Гвеназет вошла к себе в комнату и едва не рухнула на постель от телесной и душевной усталости. Она вдруг усомнилась, что поступила правильно. Первым порывом ее было защитить Мэлгона. Ведь Гвинедду требовался рассудительный правитель, не обеспокоенный своим будущим, так что следовало подчинить этой цели все. Необходимо было оберегать его семейную жизнь, и потому любой обман извинителен во имя этой великой цели.
«Но как же быть с Рианнон?» – шептал назойливый голос. – Ведь ты вмешиваешься в ее жизнь». Гвеназет вздохнула. Она тревожилась за эту женщину, видит Бог, это действительно так. Рианнон покорила сердце домоправительницы своей добротой и мягкостью. Насколько могла судить Гвеназет, в дочери Эсилт не осталось и следа от злобы ее матери. Новая королева стала прекрасной женой для Мэлгона, и в конце концов только это имело значение. И кроме того, что хорошо для короля, то хорошо и для его королевы. Если бы Мэлгон узнал правду, он убил бы Рианнон, Гвеназет в том не сомневалась. Так что, скрывая истину, легче всего уберечь всех втянутых в эту историю от неприятностей.
«Но выдержит ли она сама?» – вздрогнув, подумала Гвеназет. Может ли вообще человек хранить такую страшную тайну? Что, если королева попросту проболтается, или же заговорит во сне, или, просто не подумав, произнесет ненавистное имя? Нет, не стоит и думать об этом. Как она сама сказала Рианнон, надо выбросить все из головы. Нельзя говорить об этом ни единой живой душе, даже Элвину. Как бы ни доверяла Гвеназет своему мужу, он все-таки был слишком открыт и честен, чтобы обременять его душу столь опасными тайнами.
Глубоко вздохнув, домоправительница улеглась спать. Она повела усталыми плечами, ощущая, как давит на них тяжкий вес забот и дневных трудов. Губы ее скривились от тупой боли в натруженных мышцах. Все же ее не подвела интуиция. Наконец она точно знает секрет страхов Рианнон, оказывается, она верно обо всем догадывалась, хотя, по правде говоря, вовсе не желала бы ничего знать.
Глава 17
Из крепостного двора в окошко мастерской ворвался сердитый голос Мэлгона; рука Рианнон дрогнула, и на вышивке остались два маленьких пятнышка крови, вытекшей из уколотого пальца. Она окинула взглядом склонившихся над работой мастериц. Они наверняка догадываются, что между королем и королевой пробежала черная кошка и что с тех пор госпожа весьма обеспокоена скверным настроением своего супруга. Однако ни сидевшая у ткацкого станка Голадус, ни занятые чесанием шерсти в дальнем углу Мелангелл и Саван даже не подняли головы. Было очевидно, что они нисколько не винили Рианнон за эту размолвку, и даже напротив, молчаливо приняли ее сторону, проявляя женскую солидарность.
Королева, вновь обратившись к своему рукоделию, старалась больше не прислушиваться к доносившемуся из окошка шуму. Однако каждый новый крик Мэлгона заставлял ее вздрагивать. Она чувствовала себя виновницей его раздражения и злобы. Минула неделя, и за это время отношения между супругами переродились в напряженную взаимоотчужденность. Уже много раз Рианнон собиралась отправиться к Мэлгону и рассказать ему правду о себе. И столько же раз, передумав, решала, что ладо жить так, будто ровным счетом ничего не произошло, и вновь призвать мужа на супружеское ложе. Но она так и не сумела осуществить ни одно из своих намерений, поэтому вовсе ничего не предпринимала. Еженощно она спала – вернее, пыталась спать – в королевской опочивальне, тогда как сам король располагался у себя, в зале для совещаний.
Отношения супругов зашли в тупик, и Рианнон сомневалась, что из него вообще есть выход. Дело в том, что Мэлгон не вернулся бы в семейное лоно, не попроси его об этом жена, а она просто не могла заново строить основанные на лжи отношения.
Во дворе снова громко загомонили. Рианнон замерла, услыхав, что с низким баритоном Мэлгона спорит звонкий мальчишеский голосок Рина. Сэван глянула в сторону двери, потом посмотрела на королеву. Рианнон почувствовала, как к ее щекам прихлынула кровь. От нее явно ждали вмешательства в спор между отцом и сыном. Осмелится ли она на это? Такой поступок мог лишь углубить обозначившуюся в последние дни пропасть между нею и мужем.
– Нет! Не трогай меня! – Полный слез возглас пасынка вновь прорезал тишину мастерской и болезненно резанул Рианнон по сердцу. Она отложила рукоделие и направилась к двери, но вынуждена была отпрянуть – прямо навстречу ей бежал Рин. Мальчик вцепился в ее одежды.
– Не разрешай ему! – заплакал Рин. – Не разрешай меня резать.
Королева в растерянности смотрела на входящего следом за сыном Мэлгона. Лицо его пылало, голубые глаза горели недобрым пламенем.
– Посмотри Рианнон, у него рана на руке, и очень нехорошая рана. Он совсем запустил ее, теперь она нарывает. Если не вскрыть ее и не вычистить, его рука... – Мэлгон не закончил, голос его в волнении оборвался. Было ясно, что король в растерянности и глубокой тревоге.
Рианнон перевела взгляд с мужа на дрожащего в ее руках мальчугана.
– Рин, – прошептала она, положив ладонь ему на плечо. – Позволь мне взглянуть на твою рану. Пожалуйста.
Мальчик метнул тревожный взгляд на отца. Потом протянул королеве ручонку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132