Его руки жгли ее кожу, будто железное клеймо, оставляя на каждой части тела отметину, что она принадлежит ему.К этому времени Бретт окончательно проснулся, осознав, что делает. В его теле вспыхнул огонь, который он был бессилен обуздать. Никакие советы об осторожности, никакие предостережения не смогли бы охладить неистовое желание, охватившее все его существо. Его руки блуждали по телу Кейт, пока до ее сознания не дошло, что она сгорает от вожделения, что прилив страсти накрыл ее с головой.Сознание Кейт было одурманено столь же нестерпимым желанием, и она пришла в себя позже, чем Бретт. Она попыталась сопротивляться, несмотря на то что ее разум был приятно удивлен сладостью этой опьяняющей страсти, но ее тело, упиваясь пробудившимися в нем ощущениями, радостно устремилось навстречу своей судьбе. От жара мужской плоти, касающейся ее нежной кожи, жгучее наслаждение стремительно пустило свои побеги в ее теле. Не в силах сдерживаться, Кейт еще крепче вцепилась в Бретта, прижавшись к нему всем телом, умоляя его слиться с ней воедино.Несмотря на то что им двигало желание такой силы, какого ему еще не доводилось испытывать в своей жизни, Бретт двигался осторожно и нежно, принимая во внимание ее неопытность. Те крохи самообладания, которые еще оставались в нем, предупредили его об опасности, когда его естество встретилось с девственной преградой на своем пути. Мысль о том, что Кейт девственница и леди, пронзила окутывающую его пелену желания, и он замер в нерешительности, разрываясь между чувством, что должен остановиться, и примитивной потребностью, требующей довести начатое до конца. Что-то внутри его героически старалось подавить стремительно надвигающийся прилив, какой-то внутренний голос предупреждал, что он горько пожалеет о своем опрометчивом поступке, но Кейт выгнулась навстречу ему, и Бретт очертя голову бросился в пропасть, откуда не было возврата.Бретт медленно продвигал Кейт к высшей точке возбуждения, к состоянию беспамятства, в котором она почти не почувствует боли. Наконец он заполнил ее стремительным, подобным удару ножа толчком, так что она задохнулась от потрясения, вызванного одновременно болью и почти невыносимым наслаждением. Ее экстаз быстро нарастал, и она приподнималась все выше и выше навстречу ему, чтобы глубже принять в себя его ритмичные удары. Кейт торопила его с таким неистовством, о котором он даже не мечтал, требуя, чтобы он дарил ей наслаждение, превосходящее ее самые фантастические ожидания, и разжигая в нем схожее стремление самому вознестись на вершину блаженства.Бретт изо всех сил пытался замедлить их лихорадочно-стремительное движение к заветной вспышке, продлить острое удовольствие от чувственного слияния, растекавшееся по телу, словно круги по воде, но Кейт, не подозревая об огромном блаженстве, которое можно получить, подгоняла его, выгибаясь ему навстречу, требуя, умоляя, чтобы он избавил ее от почти невыносимых мучений, поработивших ее существо. Наконец, когда она подумала, что больше не выдержит, что вот-вот потеряет сознание от сотрясающей тело сладостной агонии, он взорвался внутри ее, и она ощутила то самое неописуемое блаженство одновременного высвобождения и полного удовлетворения.Долгое время они молча лежали, не двигаясь. Но как только эйфория, вызванная наслаждением, прошла и до сознания Кейт начало доходить, что только что произошло, у нее начался озноб. Она изо всех сил прикусила губу и напрягла мышцы, но это не помогло. Ничто не могло остановить лавину ужаса и унижения, захлестнувшую ее. Слезы сперва заблестели капельками росы на кончиках ресниц, а затем побежали по ее щекам стремительными ручейками, увеличивающимися, словно река в половодье, так что подушка пропиталась ее раскаянием. Бретт попытался успокоить Кейт, но она вырвалась из его объятий.– Не трогай меня, – прошипела она. Глаза ее блестели от слез. Она оправила сорочку и, схватив тяжелый халат, застегнула его до самого подбородка.– Тише, – шепотом приказал Бретт. – Тебя могут услышать.– Думаешь, мне теперь есть до этого дело? Разве они могут обесчестить меня больше, чем ты уже сделал?– Необязательно рассказывать всем, что произошло.– Ты беспокоишься о том, что могут подумать другие, но меня заботит, что думаю и что чувствую я. Это мне придется ходить с высоко поднятой головой и притворяться честной женщиной. Я чувствую себя грязной.– Если никто об этом не будет знать, все будет в порядке.– Ты действительно в это веришь? – требовательно спросила Кейт, уставившись на него, словно он был каким-то экзотическим животным. – Ты до такой степени бесчувственный, что можешь сделать вид, что ничего не было, кроме нескольких мгновений невинного удовольствия? Скажи мне, герой-победитель, как я буду смотреть в лицо честному мужчине, который будет столь глуп, что попросит моей руки? Прикажешь мне мило улыбнуться и сказать: «Я с превеликим удовольствием приму ваше предложение, любезный сэр, но должна вам сказать, что я кое-что потеряла. Мистер Уэстбрук забрал это». Или я должна с благодарностью согласиться, чтобы в первую брачную ночь он обнаружил, что я поношенная вещь, а не новое платье?Каждый мускул Бретта напрягся от гнева, но он был достаточно честен, чтобы признать ее правоту.– Я не могу изменить того, что произошло, но уверен, что можно что-то сделать, – сказал он, сдерживая раздражение.– Ты уже что-то сделал, – выпалила Кейт. – Ты не мог бы разрушить мою жизнь более основательно, даже если бы лишил меня родословной, доказав, что я незаконнорожденная. Убирайся прочь! – крикнула она, но в ее голосе уже не было того пыла и гнева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115