– Да.
Рэнд медленно выпрямился. Он не двинулся с места, пока не почувствовал, что снова владеет собой. Присев на краешек стола, Рэнд подсунул ноги под стул, на котором сидела Клер.
– Я никогда не думал о тебе как о любовнице, – пробормотал он.
– Подбери другое слово, – предложила Клер.
– Нет у меня другого слова… просто не по себе становится, когда ты говоришь о наших отношениях как о чем-то постыдном. Я ведь люблю тебя, Клер. И был уверен, что ты это знаешь.
– Думаю, Стикль тоже любил мою мать. И она любила его, но это ничего не изменило.
– Да, но мы – не они. Мне и в голову не пришло бы выдать тебя за другого, чтобы ты могла и дальше оставаться моей любовницей. Послушай, Клер, неужели ты не понимаешь, что и брак твоей матери, и брак герцога был основан исключительно на трезвом расчете?! И настоящая трагедия вовсе не в том, что они любили друг друга! А в том, что оба они чувствовали себя обязанными подчиняться законам общества, в котором жили. Но я никогда не замечал, чтобы тебя это сильно заботило.
– Меня? Конечно, нет. А вот тебя – да. – Меня?!
– Рэнд, послушай, ты отправился воевать, чтобы сохранить привычный для Южных штатов порядок, рисковал жизнью ради восстановления чести вашей семьи. Неужели я настолько глупа, что поверю, что ты всю свою жизнь мечтал о такой жене, как я?!
– Представь себе! – огрызнулся Рэнд.
Резкость, с которой это было сказано, заставила Клер нахмуриться.
– Ты сердишься… – Господи помилуй! Еще бы!
Клер вся сжалась, когда под тяжестью его руки спинка ее стула жалобно скрипнула.
– Я не понимаю…
– Интересно, ты мне не веришь потому, что не можешь вообразить, что я люблю тебя, или ты считаешь, что я в принципе не способен кого-то полюбить?
– Не надо передергивать, Рэнд! Я говорю не об этом.
– А я думаю, что угадал. Почему тебе так трудно поверить в то, что я люблю тебя?
Глаза Клер наполнились слезами и сразу стали огромными. Она попыталась сморгнуть их, но безуспешно.
– Потому что до тебя меня никто никогда не любил. Рэнд осторожно привлек Клер к себе и крепко обнял, а она, уронив голову ему на плечо, со вздохом закрыла глаза. Две прозрачные слезинки, повиснув на ресницах, упали на щеки и скользнули вниз, оставив мокрые пятна у него на рубашке. Рэнд поежился, но промолчал.
– Мой отец. Мать. Герцог. Все они были заняты только собой. Меня редко кто замечал. И постепенно я пришла к мысли, что меня невозможно полюбить, и никто не убеждал меня в обратном.
– Ох, Клер!
Девушка, явно недовольная собственной слабостью, нетерпеливо дернула плечом.
– До сих пор я не особенно расстраивалась. Все были милы со мной, но мне всегда казалось, что они меня используют. Мама и герцог прятались за меня, как за ширму. Отцу я была нужна, чтобы помогать в его исследованиях. Поэтому, когда ты впервые сказал, что любишь меня, я не поверила. Я боялась… боялась этой любви. Одна мысль об этом сводила меня с ума.
– Господи, но почему?!
– Моя мать любила герцога, и это сломало ей жизнь. Нежно отстранившись, Рэнд вглядывался в лицо Клер.
Было совершенно очевидно, что она верит в то, что говорит.
– Но каким образом? – спросил он. – Расскажи мне, Клер!
– Она не смогла отказать ему. Даже когда он попросил ее о том, что было по меньшей мере неразумно, даже опасно, она не смогла сказать «нет».
– Черт возьми, о чем ты?
– Мама никак не хотела согласиться отпустить отца в плавание – он собирался на острова в южной части Тихого океана. Я знала об этом – как-то случайно подслушала их разговор, когда они спорили с герцогом. Когда же мама поняла, что ее любовник хочет, чтобы и она тоже поехала с сэром Гриффином, она пришла в ярость. Но больше всего меня поразило то, что в конце концов она согласилась. Единственное, на чем она настаивала, – это чтобы и я отправилась с ними. Мой отец и герцог оба были против, они предлагали отправить меня в закрытую школу. Я же хотела одного – быть рядом с матерью. Думаю, именно это и заставило их сдаться. В итоге мы отправились все вместе. На южных островах мы прожили почти пять лет. Думаю, мы бы провели там гораздо больше, но мама заболела. Она умерла через пару месяцев после нашего возвращения в Лондон. Стикль был рядом с ней до конца. И несмотря на это, она простила ему все… простила, что он отослал ее от себя!
– Но нельзя же винить его в том, что она заболела, Клер.
– Нет, Рэнд. Этого бы не произошло, останься она в Лондоне. Рыба, ставшая причиной ее смерти, водится только на отмелях в этой части Тихого океана. Одно лишь прикосновение ее плавников несет смерть. Чего только не делал отец, чтобы вывести яд из маминой крови! Все было бесполезно! Чудо, что она еще прожила так долго. Я часто думала потом, что это из-за того, что мама не хотела умереть, не простившись с герцогом.
Рэнд покачал головой.
– И ты винишь крестного в смерти своей матери? – Нет.
– Тогда, значит, считаешь, что она сама во всем виновата?
– Почему она была такой слабой? – горько вздохнула Клер. – Почему считалась с его желаниями, больше, чем со своими собственными?
– Она хотела быть с ним, – тихо сказал Рэнд. – Да.
– А разве это произошло бы, если бы она настояла на своем и осталась?
– Конечно.
Рэнд легко провел ладонью по щеке Клер, смахнул прозрачные слезинки.
– Они могли встречаться, только пока твой отец оставался в Лондоне. С его отъездом свидания не могли продолжаться, иначе твоя мать предстала бы в ложном свете, а герцог, по-видимому, этого не хотел. Ты знаешь не хуже меня, что в таком случае ее репутация в глазах света погибла бы. Думаю, она не хотела покидать его, но потом поняла, что отъезд вместе с мужем – самое разумное решение в подобной ситуации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139