Он даже не знал, что его больше тревожит: вереница любовников, проследовавших через ее спальню, или подозрение, что у нее был, только один мужчина, и не кто-нибудь… а муж?Он протянул ей руку.— Пойдем, — произнес он несколько натянутым тоном. — Я провожу тебя до дома.Элизабет встала, проигнорировав его помощь, и прошествовала мимо. Норт придержал ее за локоть. Она остановилась, устремив на него мятежный взгляд.— Я провожу тебя, — повторил он.Элизабет подавила детское желание вырваться. Завтра она уже не сможет поступать как ей хочется, так почему бы не начать привыкать к своему новому положению сегодня?В свете фонаря она ясно видела, что в его темно-голубых глазах светилось сожаление, от которого ее сердце почему-то сжалось.— Сюда, — позвал он. — Эта тропинка гораздо удобнее.
Элизабет никогда не падала в обморок и не собиралась делать этого сейчас. Она сожалела, что Норту не полагается держать ее под руку. Он с непринужденным видом стоял рядом, тогда как она с трудом сдерживала дрожь — так туго были натянуты ее нервы.Она подняла чуть выше букетик, который держала в руках, и вдохнула нежный аромат ландышей. Лучше бы Луиза спрятала среди листьев флакончик с нюхательной солью. Тогда по крайней мере она была бы уверена, что выстоит церемонию до конца, даже если не сможет членораздельно изъясняться.И еще она думала о публике, сидевшей за ее спиной. В правом ряду расположились лорд и леди Баттенберн, единственные из присутствующих, с кем ее связывало хотя бы длительное знакомство. Приглашенных со стороны жениха было немногим больше: члены Компас-клуба, которые вели себя куда сдержаннее, чем в тот день, когда Элизабет впервые увидела их вместе, и вдовствующая графиня, сидевшая в первом ряду. Чем вызвано похвальное поведение приятелей Нортхэма — уважением к торжественному событию или страхом перед его матерью, — Элизабет не знала. Она взглянула на ее сиятельство мельком, когда шла по проходу между скамьями, направляясь к стоявшему у алтаря жениху. То, что она успела разглядеть, вовсе не способствовало ее душевному покою.Глаза у леди Нортхэм были чуть светлее, чем у сына, и напоминали скорее скованное льдом озеро, нежели ясное небо. Такой же скованной почувствовала себя и Элизабет, увидев эти глаза. Она так до конца и не оправилась, когда пришло время произносить клятвы.Она услышала, как преподобный Роулингс обратился к ней с вопросом. Сверкнувшая в его очках радуга вывела Элизабет из оцепенения. Охваченная паникой, она уставилась на Нортхэма, словно рассчитывала найти в его лице нечто такое, что успокоило бы ее страхи.Его улыбка была не просто доброй, она была понимающей. Он смотрел ей в глаза, ничего не требуя и не осуждая. «Ты вправе передумать, — словно говорил его взгляд, — но я принял окончательное решение».Викарий снова заговорил, и Элизабет услышала собственный голос, повторяющий клятвы. Он звучал четко, ясно и на удивление искренне. Она не отрывала глаз от Нортхэма, забыв на эти краткие мгновения, что они в церкви не одни. Затем она услышала те же слова, но произнесенные более звучным и уверенным тоном. Норт приносил супружеские обеты так торжественно, что Элизабет была потрясена до глубины души. Так рыцарь приносит присягу своему сюзерену, вручая ему не только свою преданность, но и свою жизнь.Норт надел ей кольцо на палец. Но и без этого символа супружеского союза Элизабет понимала, что он вверяет ей свою судьбу. И это после того, как она чуть ли не умоляла его перестать ей доверять.Наконец викарий предложил Нортхэму поцеловать молодую жену. Кивка Элизабет, выразившегося скорее в трепете ресниц, чем в движении подбородка, не заметил никто, кроме ее мужа. Он склонил голову и помедлил, чуть касаясь ее губ. Это был момент, когда она в полной мере оценила степень его терпения и продуманность стратегии. Перед своей матерью, лордом и леди Баттенберн, викарием и Богом Брендан Дэвид Хэмптон, шестой граф Нортхэм, ждал, пока она поцелует его.Приподнявшись на цыпочки, Элизабет прильнула к его губам. Со второй скамьи, где расположились приятели Норта, раздались одобрительные возгласы, более уместные на представлении в «Ковент-Гарден», нежели на венчании, однако они быстро смолкли под строгим взглядом матери жениха. Нортхэм улыбнулся и обнял Элизабет. Ее руки поднялись и скользнули ему на шею.До чего же просто влюбиться в него, мелькнуло у нее в голове.Этой мысли оказалось достаточно, чтобы она оцепенела в его руках. Нортхэм тотчас уловил перемену в ее настроении и разомкнул объятия. Не сказав ни слова, они одновременно повернулись к публике, теперь уже как муж и жена.Леди Баттенберн первой добралась до Элизабет и прижала ее к своей пышной груди.— Я так рада за тебя, моя дорогая. Вот увидишь, замужество идеально подойдет к твоему темпераменту. Ты вся сияешь! Правда, Баттенберн? — Она чмокнула Элизабет в щеку. — Надо быть слепым, чтобы не видеть, как ты счастлива.Нортхэм, бросив взгляд на лицо жены, решил, что Луиза несколько переоценивает состояние Элизабет. Она больше не выглядела так, словно вот-вот упадет в обморок, но сказать, что она сияет, — значило бы сильно погрешить против истины.Баттенберн отвесил Элизабет поклон, когда его жена отступила в сторону.— Ты и вправду прелестно выглядишь, дорогая.Нортхэм подумал, что это чертовски слабо сказано. Элизабет была необыкновенно хороша в это утро. Даже вполне естественная нервозность не умаляла ее очарования. На ней было платье из плотного белого щелка, отделанное кружевной оборкой по подолу и атласной тесьмой, украшавшей лиф и рукава. С золотисто-каштановыми локонами, перевитыми белыми лентами, она была похожа на ангела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116