Сняв пиджак, он кинул его на спинку кресла.
Мара подняла взгляд:
– Вы что-то хотите?
«Да, конечно, да!»
Но Натаниэль ответил:
– Нет.
Мара опять склонилась над работой. Однако через несколько секунд подняла голову:
– Натаниэль, что вы там стоите как изваяние?
Чейз обошел стол и встал рядом с Марой.
– Так лучше?
Мара нахмурилась еще больше.
– Нет. Пожалуйста, уйдите. Я не могу работать, когда вы стоите над душой.
– Не можете? Жаль, – ответил он, но не сдвинулся с места. На самом деле он нисколько не сожалел.
«Мара старается казаться сильной и независимой, но достаточно одного поцелуя, – подумал Натаниэль, – как она вновь становится уступчивой и мягкой».
– Кажется, я влюбился в вас, – сказал он.
Эффект оказался обратным. Мара нахмурилась и отодвинулась от стола.
– Это не смешно!
– Вы правы, – сказал Натаниэль, наклоняясь ниже. – Мне не до смеха.
– Вы сошли с ума!
Мара встала с кресла и обошла стол, осторожно поглядывая на Чейза.
– А разве люди сходят с ума от любви?
Мара скептически хмыкнула, однако по глазам было заметно, что она в панике.
– Ерунда.
– Вы не верите мне? – Натаниэль сделал шаг ей навстречу. Мара отступила.
– Вы сумасшедший!
– Верно, – признал Натаниэль.
Мара попыталась его обойти, но Натаниэль загнал ее в ловушку, приперев к стене.
– Хотите знать почему? – Ответа ему не требовалось. – Все из-за вашего лица.
До крайности удивленная, Мара уставилась на него:
– А что с моим лицом?
Натаниэль слегка наклонил голову, словно стремился придать своим словам рассудительность.
– Во-первых, подбородок.
Мара упрямо подняла подбородок:
– И что с ним?
– Он упрямый. – Наклонившись, Натаниэль поцеловал ямочку на ее подбородке. – Очень упрямый. И нос.
Мара с беспокойством смотрела на него.
– А с ним что?
Натаниэль провел пальцем по ее носу сверху вниз.
– Он классически прямой, но… кончик нахально курносый. – Он поцеловал кончик носа. – Вот тут.
Губы Мары задрожали.
– Не надо…
– И наконец, ваши губы… – с самым серьезным видом продолжил Натаниэль, нежно проведя пальцем по губам Мары. – Так и хочется их поцеловать.
Положив руку на шею, он наклонил ее голову. Их губы соприкоснулись, прежде чем Мара, слегка ойкнув, убрала лицо.
– Не надо, не смейтесь надо мной!
– А почему вы постоянно думаете, что я смеюсь? – спросил Натаниэль. – Как я могу доверять вам, если все, что я делаю, подвергается сомнению и необоснованному осмеянию?
Мара приняла глухую оборону.
– Я вас не осмеиваю, – раздельно произнесла она.
– Еще как осмеиваете, – сказал Натаниэль. Он поцеловал ухо Мары и почувствовал, что она вся дрожит. – И еще спорите со мной, постоянно спорите.
– Может, это потому, что вы выжили из ума? – ответила Мара. Голос ее слегка охрип. – Вы говорите не то, что думаете, дарите в июле рождественские подарки и, вися на дереве вверх ногами, сообщаете мне, что я прекрасна. Так ведут себя только безумцы.
Натаниэль намного подался назад и внимательно посмотрел на нее.
– А вы много понимаете в женской красоте? Да, вы прекрасны, даже когда я смотрю на вас вверх тормашками. Знаете ли, нелегко увидеть красоту, когда смотришь на женщину в таком ракурсе. Например, представьте себе королеву вверх ногами или…
Из горла Мары вырвался непонятный звук – то ли она смеялась, то ли это был придушенный крик отчаяния.
– Не надо, – умоляла она. – Не заставляйте меня смеяться. Я не хочу чувствовать это снова.
– Снова чувствовать что? Вы боитесь влюбиться в меня?
Мара проскочила под рукой Натаниэля.
– Жизнь и так сложна. Так что я не могу влюбляться в вас.
Натаниэль развернулся к Маре и смотрел, как она почти бежит к двери. Да, он действительно напугал ее. Но сделанного не воротишь.
– Снова убегаете. Боитесь, да?
– Да, – крикнула Мара, останавливаясь на полпути к двери и поворачиваясь к нему. – Да, боюсь!
Натаниэль сделал шаг к ней, словно приближался к пугливой лани:
– Чего вы боитесь, Мара?
Ее лицо исказилось мучительной неуверенностью.
– Всего. Боюсь чувствовать и не чувствовать. Боюсь того, что останусь одна, и боюсь довериться другому. Боюсь вас. Что случится со мной, когда вы уедете? А вы обязательно покинете меня, ведь я недостаточно хороша собой. – Мара качнула головой. – Боюсь, что не сумею удержать вас рядом.
Натаниэль увидел, как заблестела на ресницах и сорвалась вниз слезинка. Да, он определенно любил эту женщину. Любил ее мягкую и чуткую натуру, которая скрывалась под ледяной оболочкой. Его приятно забавляла та бравада, которой Мара пыталась скрыть свою уязвимость. Чейз задавался вопросом, как человек может быть настолько жестким и хрупким одновременно.
– Я знаю, что вы боитесь, Мара, – мягко сказал Натаниэль. – Знаю, потому что сам боюсь. Мне больно смотреть, как, убегая, вы замыкаетесь в себе. Вы мысленно возвращаетесь в закрытые от всех потаенные глубины, и это придает вам уверенность в себе. Ведь там вас я уж точно не достану. Неужели вы этого не видите?
Натаниэль сделал шаг вперед, желая стать той броней, которая защитит эту женщину.
– Но мы не можем провести всю свою жизнь в страхе, вечно боясь чего-то. Нам всем, Мара, дается шанс. Шанс любить и быть счастливым. Я не собираюсь покидать вас. Я не хочу, чтобы вы страдали.
– Покинете! – воскликнула Мара. – Сейчас не хотите, но потом обязательно покинете. – Она схватила с крюка плащ и надела его. Оглянувшись через плечо, она неестественно сдавленно закончила: – Я не могу позволить себе влюбиться в вас. И не хочу, чтобы влюблялись вы!
Стремительно повернувшись, она выбежала из комнаты.
– Поздно, слишком поздно, – ответил Натаниэль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104