К тому же он, наверное, еще и пьет.
– Ах, почему? – воскликнула она в отчаянии. – Господи, почему же ты послал мне человека, побывавшего в тюрьме?
Но ответил вовсе не Бог.
– А что, мистер Конор сидел в тюрьме? – раздался голосок.
Оливия подняла глаза. Из ветвей дерева на нее смотрела Кэрри. Ох, эта Кэрри всегда оказывается там, где ее совсем не ждут и где ей не полагается находиться.
– Кэрри, что ты там делаешь?
Девочка показала книгу, которую читала, сидя на дереве, потом спросила:
– Значит, мистер Конор был в тюрьме? Но почему?
Оливия нахмурилась:
– Дорогая, не спрашивай об этом. Пожалуйста, спускайся.
Кэрри сняла очки для чтения и положила их в карман платья. Потом сунула книгу под мышку и ловко слезла с дерева – опыт у нее был большой. Оливия же, поднявшись с травы, строго проговорила:
– Кэрри, мне очень не нравится, что ты лазаешь по деревьям. Это неприлично для леди.
– Но я не леди, я девочка, – заявила Кэрри. – Так что же он натворил?
– Я не знаю, и меня это не касается. – Оливия взяла дочь за руку, и они направились к дому. – Я хочу, чтобы ты держалась от него подальше.
– Тебе мистер Конор не нравится, да, мама?
– Не нравится.
– А почему? Потому что он был в тюрьме?
«Потому что у него самые холодные глаза, какие я когда-либо видела».
– Да, поэтому.
– Но ты же не знаешь, почему он попал в тюрьму. Может, он ничего плохого и не сделал. Может, все было ошибкой.
– Ты такая молодая… – пробормотала Оливия.
Кэрри не поняла этого замечания и тут же проговорила:
– А вдруг он как тот герой в книжке, которую ты нам читала? Помнишь? Эдмон Дантес. Его посадили в тюрьму, а он ничего плохого не сделал, и он…
– Кэрри, хватит! – перебила ее Оливия. Остановившись, она повернулась к девочке и добавила: – Это была всего лишь придуманная история. В реальной жизни мужчины, побывавшие в тюрьме, не такие уж милые.
– Но, мама, ты всегда говоришь, что хороший христианин не осуждает других, – заявила Кэрри. – Хороший христианин всегда старается найти в других людях что-нибудь хорошее.
Оливия со вздохом ответила:
– Дорогая, все это совсем не так просто…
– А почему? – допытывалась Кэрри. – Разве мы не добрые христиане?
Оливия внимательно посмотрела на дочку. Иногда ей казалось, что Кэрри слишком умна для своих лет, и это очень ее беспокоило.
Они вошли в дом, и Кэрри тут же сообщила сестрам новость. Девочки обступили Оливию и засыпали ее вопросами:
– А он долго будет у нас в доме?
– А он, в самом деле, дурной человек?
– Может, он ограбил поезд? Он знает Джесси Джеймса?
– Он останется здесь, пока не заживут его ребра, – ответила Оливия. – А потом отправится своей дорогой. И я хочу, чтобы до тех пор вы все держались от него подальше.
После обеда она отправила девочек полоть огород и поставила на огонь чайник – тот чай, что приготовила для больного Бекки, уже остыл, и Оливия решила заварить свежий. Минут через десять она налила в тарелку супа, взяла чашку с чаем и, поставив все на поднос, отправилась в комнату Конора.
Он мирно спал, и, судя по всему, кошмары его не мучили. Оливия приблизилась к кровати и опустила поднос на столик. Порезы на лице больного заживали, и царапины исчезали. «Ему не мешало бы побриться», – подумала Оливия. А потом ей пришло в голову, что сейчас, когда Браниган спал, он не очень-то походил на преступника. Скорее он был похож на усталого человека, проделавшего долгий путь и много страдавшего. «Ах, как было бы хорошо, если бы он все-таки оказался тем мужчиной, который мне нужен», – неожиданно подумала Оливия.
– Но почему? – прошептала она. – Почему он оказался в тюрьме?
Внезапно глаза больного открылись – словно он услышал во сне ее шепот.
Оливия вспыхнула и, отступив на шаг, указала на поднос.
– Я принесла вам поесть. И чаю тоже.
– Если это то мерзкое зелье, что вы мне уже приносили, то заберите его, – пробормотал Конор сонным голосом. – Вот если бы у вас был глоток виски, тогда дело другое.
Виски? Значит, она была права. Он еще и пьет.
– Тут не гостиница, мистер Браниган, – заявила Оливия, доставая подушку из большого шкафа в углу. – Берите, что дают. А спиртного в моем доме не водится.
– Понятно, – проворчал Конор. – Знаете, вам не обязательно называть меня мистером Браниганом. У меня есть имя.
Оливия не собиралась называть его по имени. Снова приблизившись к кровати, она спросила:
– Сесть можете?
Конор стиснул зубы и с трудом приподнялся. На лбу у него выступил пот. Оливия сунула подушку ему за спину, потом взяла чашку и поднесла к его губам.
– Пейте медленно, – сказала она. – Нет смысла выплевывать это.
Конор пристально взглянул на нее поверх чашки; ему не понравилось напоминание о вчерашнем. Однако он подчинился и медленно выпил весь чай.
Оливия отставила чашку, затем она взяла поднос и осторожно опустила его на край постели, чтобы накормить больного супом. Но ему это не понравилось – Конор не желал, чтобы его кормили, словно он был беспомощным младенцем. Но выхода не было, сейчас он был слишком слаб и не смог бы сам держать ложку. Оливия продолжала его кормить, и в какой-то момент у него вдруг пробудились давно забытые воспоминания: он снова в Дерри, он снова мальчик, и квакерша из религиозного «Общества друзей» кормит его супом из соевых бобов, этой водянистой стряпней без мяса, которую британское правительство объявило самой подходящей пищей для голодающих бедняков. Конор на мгновение зажмурился и помотал головой, пытаясь отогнать эти воспоминания.
– Мне думается, нам с вами нужно поговорить, – неожиданно сказала Оливия.
Если бы она выплеснула на него ведро воды, ей не удалось бы так быстро вырвать его из прошлого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86