– Это твоя территория. Не моя. Чаще всего я бываю в обувных и книжных магазинах. И иногда заезжаю к портному. – Он широким жестом обвел улицу. – Веди меня. Я последую за тобой куда угодно.
Виола огляделась и, немного подумав, объявила:
– Пожалуй, лучше всего начать с «Беллз».
– «Беллз»?
– Драпировщики. Я слышала, у них чудесный бархат, а несколько комнат твоего дома нуждаются в новых шторах. Старые уже поизносились. – Она задумчиво прижала палец к губам. – Хотя ты, наверное, захочешь сначала перекрасить стены. Ну ладно, посмотрим.
Джон неожиданно рассмеялся:
– Помнишь, как ты захотела сделать ремонт в Хэммонд-Парке? Выкрасила нашу спальню в темно-красный цвет и, как только все было сделано, возненавидела самый вид этих стен. А мне понравилось, и я решил оставить все как есть. Тогда мы страшно поссорились!
– И ты настоял на своем, – пробормотала Виола, останавливаясь перед магазином драпировок в ожидании, пока Джон откроет ей дверь. – Как всегда в те дни. Страшно подумать, сколько раз я тебе уступала!
Джон последовал за ней в тесный магазин.
– Не знаю. Я просто хотел, чтобы ты взглянула на вещи моими глазами. Если не ошибаюсь, требовалось немало поцелуев, чтобы перетянуть тебя на мою сторону. И это было самым приятным.
– Мне не хотелось бы говорить на эту тему! – прошипела Виола, снова покраснев, отчего Джон засмеялся еще громче.
Они подошли к длинному прилавку, где лежали образцы бархата. Самые модные цвета этого сезона, разумеется. Джон остановился за спиной жены, разглядывая ткани через ее плечо.
– Тебя сильно раздражает, когда я упоминаю о том, как мы целовались и мирились? – спросил он тихо.
Виола раздраженно обернулась и отступила в сторону.
– Почему ты ходишь за мной как тень?
– Вижу, ты не собираешься отвечать.
Он обошел прилавок и встал напротив Виолы.
– Сегодня ты колючая, как каштан в скорлупе.
– На это у меня пять веских причин! – отрезала Виола. – Нет, шесть, если считать Элси.
Джон никак не прореагировал на колкость. Только поднял лоскут бархата цвета лесного мха, зная, как любит она этот оттенок зеленого.
– Как насчет этого?
Виола склонила голову набок.
– Он будет неплохо смотреться в твоей библиотеке на фоне стен цвета сливочного масла и кожаных переплетов книг. Что ты об этом думаешь?
– Тебе нравится?
Виола безразлично пожала плечами:
– Какое имеет значение, нравится мне или нет?
– Для меня имеет.
Виола, не отвечая, рассеянно теребила лоскут бархата.
– Тебе нравится? – повторил Джон.
Виола переступила с ноги на ногу, вздохнула и взглянула на мужа.
– Да, нравится. Доволен?
Малая уступка, но и этого пока хватит.
– Так и знал, – ухмыльнулся он. – Поэтому и выбрал его.
– Откуда ты знал, что мне понравится?
– Ты любишь зеленое. Я помню. Правда я молодец?
– И совершенно незачем выглядеть таким самодовольным! – проворчала Виола и надолго замолчала, лишь время от времени спрашивая его мнение насчет той или иной ткани.
Они медленно двигались вдоль прилавка. Виола продолжала отделываться сухими репликами, словно Джон нанял ее обставить дом. А он хотел ее улыбок, смеха, поцелуя, черт побери! Проклятие, он так хотел угодить ей!
Заметив ткань самого нелюбимого цвета Виолы, он почти обрадовался.
– Я передумал насчет зеленых штор в библиотеке! Лучше этот бархат!
Она уставилась на ткань, потом на него, с таким выражением, будто Джон внезапно спятил.
– Что?!
Джон изо всех сил старался казаться серьезным.
– Да, этот цвет мне нравится куда больше зеленого.
– Но это оранжевый! – с ужасом воскликнула она.
Он притворился, будто размышляет, после чего с невинным видом пожал плечами:
– Мне нравится оранжевый. Что в нем плохого?!
– Я его ненавижу! Кошмарный, отвратительный цвет.
– Но, Виола, мне он нравится.
Виола упрямо выпятила нижнюю губку.
– В нашей библиотеке не будет ничего оранжевого!
– Наконец-то! – воскликнул он, не обращая внимания на укоризненные взгляды матрон. – Наконец-то победа!
Виола неловко поежилась.
– О чем ты?
Джон широко улыбнулся. Плевать на все, даже если здесь соберутся все дамы Мейфэра.
– Ты назвала библиотеку нашей!
Виола вздернула подбородок и отвела глаза.
– Ничего подобного, – пробормотала она.
– Назвала, – настаивал он. – И не можешь взять назад свои слова.
Виола покачала головой:
– Твой очередной трюк, не так ли? Тебе вовсе не нужен оранжевый бархат.
– Разумеется, не нужен. Но это не меняет того факта, что ты назвала библиотеку нашей! – торжествующе воскликнул Джон. – Считай, что я получил очко.
– Очко? О чем ты?
– Если я получу достаточно очков, значит, выиграл.
– Очки? Ты ведешь новую игру?
– Все ту же. Она называется «Завоевать Виолу». Несмотря на все ее усилия, губы тронула легкая улыбка.
– Значит, я не только противник, но и приз в твоей игре?
– Разумеется. Сколько очков мне следует выиграть?
Она издала странный звук, подозрительно похожий на смех, но тут же крепко прижала пальцы к губам. Через минуту-другую она опустила руку и снова принялась перебирать образцы на прилавке.
– Сколько, Виола?
– Тысячи и тысячи.
– Несправедливо. Назови точное число.
– Хорошо, – вздохнула она. – Восемнадцать тысяч семьсот сорок два очка.
– Это все? Ты слишком добра ко мне. Это означает, конечно, что я получаю второе очко.
– За что это? – удивилась она.
– Если бы ты действительно ненавидела меня так сильно, как постоянно твердишь, сказала бы, что требуешь не меньше миллиона очков. Теперь видишь, как здорово идет игра?
– Ты невыносим!
Она взяла лоскут ткани с золотыми листьями на бежевом фоне.
– Как насчет таких штор для музыкального салона?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76