– Может, лучше такие?
Он показал на отрезок сиреневого бархата, но теперь, как ни старался казаться серьезным, это ему не удалось. Она улыбнулась чуть шире:
– Сиреневый? Конечно, не для музыкального салона. Зато такой цвет идеально подойдет для твоей спальни.
Джон отложил образец и перегнулся через прилавок.
– А это может привести тебя в мою постель? – прошептал он.
– Нет, – не колеблясь ответила она.
– Значит, все не важно, – пробормотал он и выпрямился. – Я был готов пожертвовать своими предпочтениями ради тебя, но все напрасно. Поэтому для бархата такого цвета есть только одно применение.
– Какое именно?
– Фрак для сэра Джорджа.
На этот раз Виола рассмеялась, и у Джона стало еще легче на душе.
– Бедняга! – воскликнула она. – Вы с Диланом просто преследуете его. Неужели опять сочиняете о нем лимерики?
– Нет, зато у нас есть новый, для леди Сары Монфорт. Вряд ли она относится к числу твоих подруг, поэтому я уверен, что ты захочешь его послушать, – робко предложил он.
– Не захочу.
Оглядевшись, дабы убедиться, что их не подслушивают, он упрямо начал декламировать:
Жила-была леди по имени Сара.
С сердцем сухим, как пустыня Сахара.
В постели она холодна, как льдина.
Беседа с ней неприятна, как хина.
Виола разразилась смехом, на секунду забыв, что должна ненавидеть мужа.
– Это один из самых бездарных лимериков, которые я когда-либо слышала, – объявила она, все еще смеясь.
Джон тоже расхохотался:
– Знаю, но за него ты должна мне не менее десяти очков!
– Десяти? Двух будет вполне достаточно. Он так ужасен, что не заслуживает большего.
– Конечно, ужасен, но подумай о теме! Кроме того, пыталась ты когда-нибудь найти рифму к имени? Поверь, это нелегко. И поскольку мне слишком часто приходилось быть соседом по столу этой дамы, я неизменно претерпевал нечто вроде приступа малярии, от которой хина – единственное действенное средство. Так что мое описание как нельзя более точно.
– Интересно, почему это?
– Поверь, побеседовав с ней, я действительно заболевал. Вполне естественное следствие общения с особой, в голове которой царит пустота: ведь мозгов у нее совсем нет.
Виола снова рассмеялась, и, глядя на нее, на золотистые блики, играющие в ее волосах, и свет улыбки, Джон невольно затаил дыхание. Пусть за восемь лет они оба изменились, но одно осталось прежним: стоило Виоле засмеяться или улыбнуться, казалось, что на небе появилось еще одно солнце. Придется снова сочинять лимерики, чтобы немного охладить пыл!
Смех неожиданно смолк, а сияние померкло. Солнце зашло за тучу, а по магазину словно пронесся ледяной ветер.
Джон повернулся, пытаясь определить причину столь ужасной метаморфозы.
Хорошенькая шатенка в вишнево-красной шляпе наклонилась над прилавком в центре комнаты, глядя на отрезы тканей и что-то с улыбкой говоря окружающим ее женщинам. И тут она подняла голову, встретилась взглядом с Джоном и коротко кивнула. На ее лице промелькнуло мимолетное выражение нежности. Джон поклонился в ответ, и женщина отвернулась.
Леди Дарвин.
Давненько он не видел баронессу! Не менее двух лет, а может быть, и дольше. Выглядела она хорошо, и Джон был этому рад. Пегги всегда была доброй, милой, любящей женщиной.
Джон заметил, что она смотрит куда-то мимо него, и, повернувшись, успел увидеть, как Виола исчезает за дверью магазина. Сердце его упало. Похоже, все усилия вернуть жену пошли прахом.
Глава 9
Черт! Джон немедленно бросился вслед за женой, но к тому времени, как успел обойти длинный прилавок, в дверях появились две солидных леди с кучей пакетов, причем каждая, в порыве вежливости, стремилась пропустить приятельницу вперед. Пришлось ждать, пока они договорятся, и прошла целая вечность, прежде чем он сумел покинуть магазин.
Оказавшись на тротуаре, Джон успел заметить, как жена быстрым шагом сворачивает за угол, на Брук-стрит.
– Виола! Подожди! – крикнул он и бросился за ней, не обращая внимания на взгляды проходивших мимо пешеходов.
Сейчас ему было безразлично, что это Мейфэр, приличный чопорный Мейфэр, где никто не кричал и никуда не бежал.
Он догнал ее на углу Дейвис-стрит.
– Куда ты идешь?
– Домой.
Он положил ладонь на ее руку.
– Гросвенор-сквер – это не твой дом.
– Сейчас это мой дом. – Она вырвала руку и продолжала идти. – И если все будет по-моему, навсегда станет моим домом.
– Нельзя ли нам поговорить об этом?
– Решил поговорить, вместо того чтобы просто уйти? – прошипела Виола, не глядя на него. – Ничего не скажешь, благоприятные перемены. Но нет. Я не хочу разговаривать, потому что мне нечего сказать. Я не хочу тебя видеть. Не хочу проводить с тобой время. Не хочу выбирать шторы для твоей библиотеки. Зато хочу, чтобы ты ушел и оставил меня в покое. Не желаешь сделать Бертрама своим наследником? Это твое невезение, до которого мне дела нет.
Они дошли до конца квартала и стали переходить Дьюк-стрит, но тут Джону пришлось вытаскивать Виолу едва ли не из-под колес тяжело груженной телеги.
– Ради Бога, Виола, поосторожнее!
Она подождала, пока не проедет телега, после чего снова вырвалась и стала переходить мостовую, хотя на этот раз смотрела, куда идет. Джон оставался рядом, пока они не оказались на другой стороне. Но когда Виола свернула к площади, Джон остановился и долго смотрел ей вслед, в надежде, что она обернется. Она не обернулась.
Да и стоит ли бежать за ней? Он спросил, могут ли они поговорить, но она вполне справедливо указала, что говорить им не о чем.
Он подождал, пока Виола подойдет к дому Треморов, и с проклятием ударил кулаком о ладонь. Дьявол все побери, они только-только поладили!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76