– Хэммонд! – Голос Мура нарушил течение его мыслей. – В чем дело?
– Что? – Джон недоуменно моргнул, пытаясь сообразить, что имеет в виду друг.
– Ты стоишь здесь, смотришь на меня, словно пораженный громом. Тебе нехорошо? – встревожился Дилан.
– Нет, – пробормотал Джон. – Возможно. Не знаю. – Он тряхнул головой, пытаясь собраться с мыслями. – Давай на сегодня закончим.
Да что это такое – любовь?! Джон продолжал задавать себе этот вопрос, пока вместе с Муром убирал рапиры на место, одевался и выходил из фехтовального зала.
Прекрасный майский день перетек в прохладную, облачную весеннюю ночь.
Когда они стояли на тротуаре, ожидая, пока приедут экипажи, Дилан снова заговорил, на этот раз без всякой издевки:
– Хэммонд, подумай о том, что я сказал. Предложи Виоле дружбу.
– Как я уже говорил, она ни за что не согласится.
– По крайней мере, предложи ей это. Может, вы скорее поладите, если ты сможешь убедить ее стать тебе другом.
Джон ответил насмешливым взглядом.
– Хочешь сказать, что мужчина и женщина, сумевшие поладить вне постели, прекрасно поладят и в постели?
– Это зависит от того, насколько хорошим другом ты ей станешь, – ухмыльнулся Мур.
Несмотря на дурное настроение, Джону стало легче. Он рассмеялся, наблюдая, как ландо Мура, с поднятым верхом на случай дождя, останавливается перед «У Анджел о».
– Знаешь, ты настоящий дьявол.
– Разумеется, – согласился Мур, садясь в экипаж. – Пусть я женат, но нужно же поддерживать свою репутацию!
Ландо отъехало. Джон остался стоять у обочины.
Дилан с улыбкой откинулся на спинку сиденья. Да, он действительно дьявол. Потому что прекрасно знал, что испытывает Хэммонд в эту минуту. Ничего, скоро ему будет еще хуже. Виконт отчаялся ровно настолько, чтобы попытаться предложить Виоле дружбу. Дружба с женщиной, которую никак не удается затащить в постель, – это ад на земле.
Все же иногда, чтобы попасть в рай, необходимо пройти ад. Хэммонд еще может получить вожделенного сына, но что еще важнее – может вернуть любящую жену. И Дилану лучше других известно, какое это счастье.
Он искренне любил Хэммонда, питал огромную симпатию к Виоле и надеялся, что они согласятся с его предложением. А вдруг дело кончится счастливым браком?
При этой мысли он едва не рассмеялся. Подумать только, Дилан Мур в непривычной роли свата!
Ему не терпелось вернуться домой и все рассказать Грейс…
А вот Джон в ожидании экипажа думал не о дружбе. О любви.
Что такое любовь? Поэты слагали о ней стихи, композиторы вроде Мура сочиняли музыку, простые смертные постоянно влюблялись или говорили о любви, или страдали из-за Любви, но что это такое – любовь?!
Он подумал о Муре. Когда-то Джон был твердо уверен, что именно Дилан никогда не женится. И все же он женился. Женился на своей любовнице. Джон представить не мог, что такого нашел в Грейс самый прожженный в Англии повеса. Почему влюбился настолько, что повел ее к алтарю?! Ничего не скажешь, она очень красива, а к тому же добра и нежна. Но Мур сходил по ней с ума, любил безумно, почти пугая окружающих своей страстью.
Экипаж Джона подкатил к обочине. Он шагнул вперед, но остановился и, повинуясь какому-то порыву, отослал кучера и решил пройтись пешком. Вечер был прохладным, и ветерок приятно освежал кожу. В конце концов, если пойдет дождь, он всегда сможет взять наемный экипаж.
Наверное, существуют разные виды любви.
Он подумал о сестре Кейт, умершей, когда он был совсем маленьким. Она обнимала его, смеялась… и ее смерть оставила в душе ужасную пустоту. Он любил сестру. И точно это знал.
Он вспомнил о Перси и Констанс, верных друзьях, которые были небезразличны ему и которым он был небезразличен. Их привязанность и доверие к нему были неоспоримы. Он старался не думать о Перси, потому что при одной мысли о нем рана вновь открывалась и нестерпимо ныла, потому что он любил кузена, как родного брата. Он и Конни любил, симпатизировал ей и уважал, как немногих, но действительно ли был влюблен в нее когда-то?
Джон вспомнил их разговор после похорон Перси. Наверное, Конни права. Он никогда не был влюблен в нее по-настоящему. Когда она вышла за Перси, он беспробудно пил целую неделю, пару месяцев шлялся по борделям, и всю так называемую любовь как рукой сняло. Будь она настоящей, истинной, разве можно было бы справиться с ней столь поверхностными средствами? Разумеется, нет!
Тротуар постепенно расширился, переходя в широкую улицу, и Джон очнулся от размышлений. Остановился и сообразил, что идет не туда. Нужно было двигаться на восток, на Брук-стрит, а он повернул на запад и теперь смотрел на величественные ворота кованого железа, принадлежавшие парку на Гросвенор-сквер.
Черт побери! Не довольно ли с него этого места?! Будь у него в голове хоть немного мозгов, он бы немедленно убрался отсюда и нашел женщину, которая встретит его с распростертыми объятиями и пустит в свою постель. Но Джон упрямо зашагал вперед, пока не очутился у ограды парка. Схватился за прутья и уставился на то место рядом со скамьей, где неделю назад его жена играла с Николасом.
Он думал о родителях, между которыми не было не только любви, но и простой симпатии. Может, именно поэтому его супружеская жизнь тоже потерпела крах? Какая ирония судьбы!
Он с необычайной ясностью помнил, как совсем еще маленьким подмечал взаимную холодность родителей, и вот, несмотря на все его девятилетние усилия ни в чем не походить на отца, он ухитрился превратить свой брак в такой же фарс, в котором не было ни нежности, ни любви.
Пошел дождь: легкая морось, увлажнившая его фрак. По спине пробежал озноб:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76