– Ничего себе награда за стихи в твою честь! – с притворным негодованием воскликнул он, унося ее на берег. – Купание в холодной воде – и ни поцелуя в благодарность!
– Так тебе и надо, – фыркнула она, когда он поставил ее у самого края воды. – Глаза цвета ила, подумать только!
Он не видел, как она улыбнулась, когда подобрала промокшие юбки и побежала к заросшему травой пригорку.
Глава 15
После приключений на пруду следовало бы немедленно принять ванну и переодеться. Судомойки натаскали горячей воды и наполнили медную ванну. Виола купалась первой, и пока Селеста мыла и вытирала ей волосы, она видела перед собой глаза Джона, читавшего ей стихи. Неужели он выразил то, что чувствовал?
Она снова и снова задавала себе этот вопрос, не обращая внимания на Селесту, надевавшую на нее халат из тяжелого розового шелка.
Наконец она вышла в смежную с ванной гардеробную, и Селеста принялась вытаскивать из шкафа одно платье за другим. Но Виоле было не до туалетов.
Был ли он искренним? При таком количестве женщин… можно ли верить, что она значит для него больше, чем любая другая? И как можно быть уверенной, что это продлится долго?
Виола слышала, как слуги носят воду для ванны Джона. И представляла, как он голым садится в ванну. Она хорошо помнила его обнаженное тело, и теперь воспоминания и воображение терзали ее, как те сны, которые мучили ее ночами.
Он сказал, что при встрече с ней жизнь становится светлее. Что не видел лица прекраснее. Говорил ли он правду?
Она пыталась напомнить себе, что слов недостаточно. Но что делать, если она изнемогала от желания, стоило ему дотронуться до нее?
«Нам было хорошо когда-то, помнишь?»
Она помнила.
Виола в смятении прижала пальцы ко лбу. Она была не в состоянии думать связно.
– Миледи? – встревожилась Селеста. – Вы нездоровы?
Виола опустила руку.
– Спасибо, Селеста, я абсолютно здорова.
Женщина, бывшая ее горничной с тех пор, как Виоле исполнилось пятнадцать, облегченно вздохнула и подняла два платья.
– Слоновая кость или светло-голубое?
– Голубое, – равнодушно обронила Виола.
Горничная вынесла голубое платье из гардеробной. Виола осталась на месте.
За дверью слышались голоса Джона и Стивенса. Она не могла разобрать, что они говорили, потому что в ушах звучали слова: «Я хочу тебя и хочу, чтобы ты тоже меня хотела. Хочу так, что, кажется, потерял разум… Даже когда отношения между нами были хуже некуда, я все-таки питал крошечную надежду на то, что когда-нибудь ты вернешься ко мне».
Неожиданно все показалось кристально ясным, и все смятенные чувства вылились в одно простое решение. Виола глубоко вздохнула, вошла в спальню и приблизилась к кровати, на которой уже было разложено голубое шелковое платье.
– Селеста, – попросила она, – пошли кого-нибудь па кухню и передай, что обед задерживается часа на два.
Горничная недоуменно воззрилась на нее, но кивнула:
– Да, миледи.
– И найди чем заняться, пока я не позову тебя. Если вообще позову.
Кажется, горничную осенило, потому что лицо ее выразило неподдельное изумление. Но она воздержалась от расспросов и поспешно удалилась, оставив Виолу одну.
Виола подошла к туалетному столику и взяла расческу. Распутала влажные пряди, но не стала заплетать косу или делать прическу. Оставив волосы распущенными, она прошла через гардеробную.
Джон все еще сидел в ванне – она слышала плеск воды и голоса, но все же повернула дверную ручку и глубоко вздохнула, прежде чем открыть дверь.
Джон развалился в ванне, откинув голову на бортик и держась обеими руками за края, а Стивене стоял рядом с полотенцем наготове. При виде Виолы мужчины удивленно воззрились на нее.
Не обращая внимания на камердинера, Виола шагнула ближе.
– Ты действительно говорил правду? – бесцеремонно спросила она. – Насчет того, что сказал тогда?
Джон посмотрел на Стивенса и коротко кивнул.
Камердинер уронил полотенце на скамью у ванны и немедленно вышел в коридор, закрыв за собой дверь.
Виола сцепила пальцы и затаила дыхание, выжидая. Но Джон молчал, слегка улыбаясь.
– Ну? – не выдержала она.
– А что я сказал тогда? – с невинным видом спросил он, хотя в глазах плясали дьявольские искорки. – Насчет твоих глаз цвета озерного ила?
Виола, неожиданно смутившись, переступила с ноги на ногу. Что, если она вот-вот совершит ужасную ошибку?
– Нет, – прошептала она, чувствуя, как возвращаются прежние страхи. Сердце заколотилось так громко, что, по ее мнению, стук был слышен в другом конце комнаты. – Стихотворение. О том, что ты не видел лица прекрасней и милее. Ну и… когда сказал сегодня утром, что надеешься, что когда-нибудь мы снова будем жить вместе. Ты действительно это подразумевал, или все это только слова, которые, по-твоему, мне хотелось бы услышать?
Джон не ответил, и напускная храбрость мгновенно испарилась.
– Не важно, – пробормотала она и, повернувшись, попыталась сбежать в безопасное уединение спальни, но услышала всплеск и не успела встревожиться, как он двумя шагами догнал ее, обнял за талию и прижал спиной к себе.
– Я говорил правду, – хрипло признался он и прижался поцелуем к ее щеке. – И действительно подразумевал это, Виола.
Его тело было мокрым, губы – горячими, и остатки сопротивления рассыпались в прах. Чувственный голод, который она годами держала в узде, словно прорвал защитные барьеры, и Виола с криком повернулась и обхватила его шею. Поймала его губы своими и стала целовать жадными, исступленными поцелуями, в которых изливала накопившуюся тоску по нему, мучительное одиночество и боль. И теперь она льнула к нему и целовала со всей страстью, которой так долго лишала его и себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76