– Все, что ты говоришь, – чистая правда. Я не могу это отрицать.
– Почему ты был так холоден со мной? – Ей пришлось проглотить болезненный ком в горле. – Я ничего не могла понять: ведь раньше ты обращался со мной по-дружески, но стоило появиться Уэйду…
– Неужели ты не понимаешь, Касс? Я ревновал. Я был уверен, что вы с Уэйдом – любовники, и это приводило меня в бешенство. Прости меня. Я сам себя ненавидел за то, что обижал тебя, но никак не мог остановиться.
В эту минуту Риордан был, как никогда, близок к признанию. Он чуть было не сказал, что любит ее, и сам ужаснулся собственной откровенности.
– Но, если помнишь, ты меня уже простила за то, что я плохо думал о тебе! – продолжал он, приподняв ей голову за подбородок. – С твоей стороны было бы просто бесчеловечно взять свое прощение обратно.
Он нежно обвел указательным пальцем ее губы, и она ответила дрожащей улыбкой.
– Я простила, но не забыла. А теперь забуду. Больше я никогда не стану об этом вспоминать.
– Милая Касс, – прошептал он, привлекая ее к себе, – я не заслуживаю такого счастья!
– Может быть, и нет… Потому что теперь я вспоминаю, чем мы занимались, когда я тебя простила. Вы очень ловкий мошенник, мистер Риордан!
– Совершенно верно. Смотрите, как ловко я заманю вас в спальню, миссис Риордан!
– Ну для этого большой хитрости не требуется, – пренебрежительно заметила Кассандра.
Он наклонил голову, а она поднялась на цыпочки и прибегла к уловке, которой он сам ее научил: легонько куснула его за ухо.
– Вот ты попробуй заставить меня сделать то, чего мне не хочется самой, тогда посмотрим.
С этими словами Кассандра взяла его под руку и повела в спальню.
* * *
– Мне нравится эта комната.
Кассандра подтянула простыню повыше, чтобы прикрыться, и посмотрела по сторонам. Говоря по совести, она только-только начала воспринимать окружающую обстановку, хотя провела в этой комнате уже четырнадцать часов. Открытые окна были занавешены какой-то домотканой кисеей: они пропускали свет, но в то же время надежно укрывали молодоженов от нескромных взглядов. Стены под соломенной крышей были чисто выбелены. Пестрые коврики покрывали гладко оструганный деревянный пол.
– Больше всего мне, конечно, нравится кровать. Она так нелепо выглядит: парчовый балдахин посреди всей этой деревенской простоты!
– Неужели больше всего в этой кровати тебя привлекает именно парчовый балдахин? – с деланным изумлением спросил Риордан.
Он взял с ночного столика ее недопитый бокал и протянул ей. Кассандра задумчиво отпила глоток.
– Ну нет, не скажи. Простыни тоже очень хороши. И цветочки на покрывале… Ой!
Вино выплеснулось ей на пальцы и оставило пятно на том самом покрывале, что служило предметом разговора, когда Риордан схватил ее под одеялом. Кассандра боялась щекотки, особенно в правом боку, и он сделал это место своей любимой мишенью. Она лежала на спине, хохоча и взвизгивая, держа бокал высоко в воздухе. Риордан стремительно наклонился и слизнул капли вина, скопившиеся в ложбинке у нее на груди. Ее смех перешел в довольное мурлыканье, и он ощутил языком нервное биение пульса.
– А я-то думала, что тебе нельзя пить вино, – прошептала она, прижимаясь губами к его волосам.
– Можно, если вино побывало на твоей коже. Она все очищает.
Кассандра со вздохом закрыла глаза.
– Ты раньше очень сильно пил? – спросила она. – Ты был…
– Пьяницей? Да, пожалуй, можно и так сказать. Ты верно заметила: я очень сильно пил.
– А что будет, если ты сейчас допьешь то, что осталось в бокале?
Он задумался.
– Понятия не имею. Но думаю, что лучше не пробовать.
– Я часто старалась представить себе, что должно было случиться, чтобы заставить тебя бросить пить, – робко сказала Кассандра, как бы не задавая вопроса.
Риордан задумался надолго. Он заговорил в ту самую минуту, когда она уже потеряла всякую надежду получить ответ.
– Это не слишком приятная история, Касс, но я тебе расскажу, если хочешь.
Она повернулась к нему, опираясь на локоть.
– Только если ты сам не против.
Уставившись в потолок, Риордан горько усмехнулся. Только если он сам не против. В течение двадцати семи лет он губил свою жизнь напропалую, и ему до смерти не хотелось посвящать Касс в отвратительные подробности. И с чего же ему начать? С прошлого года? С того, что было десять лет назад? Или двадцать?
– Мое детство никак нельзя назвать счастливый. Конечно, меня это не оправдывает и даже ничего не объясняет, но… просто я подумал, что ты захочешь представить себе всю неприглядную картину в целом.
Кассандру не обманул этот хорошо знакомый, насмешливо-холодный тон.
– Расскажи мне, как прошло твое детство, – тихо попросила она.
– Наше родовое поместье было в Корнуолле. Собственно, оно до сих пор там находится, но я много лет туда не заглядывал. Мой отец унаследовал колоссальное состояние. Настолько огромное, что – сколько ни старался – он до сих пор так и не смог его промотать. В детстве я его почти не видел, а когда видел, он был вечно пьян и готов побить меня. Мать тоже редко попадалась мне на глаза, и каждый раз ее сопровождал какой-нибудь незнакомый мужчина, не мой отец. Они все время менялись. Однажды, когда мне было лет шесть-семь, я играл во дворе и зашел в летний домик, стоявший у нас в парке. Она была там с мужчиной, с каким-то лордом, не помню его фамилии. Я понятия не имел, чем они занимаются, просто понял, что мне этого видеть не полагается.
Риордан закрыл глаза.
– Она была с голой грудью, юбки задраны выше колен, и… она сидела на нем верхом. Увидев меня, она завизжала, а я убежал. Просто бежал и бежал, куда глаза глядят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148