ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Это был семейный условный знак, означавший: «Ну как она могла услышать?»
Сидни встала, Чарльз положил руку ей на талию, решительным и твердым жестом направляя ее к дверям, словно опасался, что без него она собьется с верного курса.
– Я сыграю с тобой во флинч , когда мы вернемся, – пообещал он Сэму, оглянувшись через плечо.
– Обед через двадцать минут, – строго предупредила тетя Эстелла, не отрываясь от вышивания. – Вы с мистером Вестом не должны опаздывать.
Ей не требовалось поднимать голову: у нее были глаза и на затылке, и на макушке.
Отойдя подальше от дома, чтобы тетушка уж точно не могла ее услышать, Сидни простонала:
– О боже, она все еще меня опекает, как девицу на выданье. Пока мы были в Европе, глаз с меня не спускала ни на минуту.
– Гм… А за тобой требовался присмотр? Польщенная мыслью о том, что Чарльз может ревновать, Сидни взяла его под руку.
– Ну да, разумеется. Повсюду столько мужчин – шагу ступить негде. В Риме нам приходилось передвигаться только в карете: все тротуары были завалены телами поклонников, сраженных моей красотой.
Чарльз наконец сообразил, что она его поддразнивает, и натужно рассмеялся: некоторые ее шутки доходили до него с трудом.
– Тетя Эстелла присматривает за мной даже в церкви, представляешь? – продолжала Сидни. – Как будто я еще школьница и ничего о жизни не знаю. Воплощенная невинность лет восемнадцати.
На самом деле она была уже двадцатитрехлетней вдовой, и знаки внимания со стороны мужчин ее совершенно не волновали.
– Я так рад, что ты вернулась. Сидни. Мне тебя не хватало.
– Спасибо на добром слове, – сказала она, похлопав его по руке.
– Мне кажется, поездка пошла тебе на пользу, – заметил Чарльз, откидывая голову назад, чтобы взглянуть на нее сквозь нижние половинки своих бифокальных очков. – Ты уже не такая грустная, как раньше.
– О, это было чудесное путешествие! Как раз то, что доктор прописал.
В роли доктора в данном случае выступила все та же тетя Эстелла. «Год траура – это вполне достаточный срок, чтобы молодая женщина могла оплакать утрату, – вынесла она свой приговор три месяца назад. – Упорствовать дальше в своем горе не только вредно для здоровья, но и просто неприлично».
Путешествие по Европе, предпринятое, чтобы приободрить Сидни и вывести ее из хандры, и в самом деле оказалось довольно приятным (если закрыть глаза на то, что тетя Эстелла постоянно обращалась с племянницей как с умственно отсталым ребенком). Поездка все-таки помогла ей немного отвлечься от мыслей о Спенсере, стало быть, своей основной цели они добились. Но Сидни была рада вернуться домой. Она страшно тосковала по Сэму и Филипу. И по отцу.
Они дошли до края лужайки. Сквозь цепочку деревьев, окаймлявшую их кусок пляжа, было видно, как заходящее солнце бросает ослепительные блики на воду озера Мичиган – синюю и гладкую, как стекло, испещренную тут и там белыми лоскутками парусов. Эту мирную сцену Сидни помнила с самого раннего детства. Но она новым взглядом посмотрела на белый, обшитый тесом домик для гостей с зелеными дверями и ставнями, стоявший в дальнем конце дорожки.
– Так вот где живет ваш Найденыш!
– Да, – ответил он, таинственно понизив голос.
– Отец говорит, что он может принести вам большую удачу.
Чарльз рассеянно кивнул, не сводя прищуренного взгляда с одноэтажного бунгало, потом вышел из задумчивости и смущенно усмехнулся:
– Моя удача тут ни при чем, я всего лишь ассистент твоего отца.
Сидни прекрасно поняла, что это ложная скромность.
– Все верно, но, если окажется, что этот человек так важен для науки, как думает отец, в один прекрасный день вы оба сможете стать знаменитыми. Этакой парой американских Дарвинов.
Предательский румянец залил щеки Чарльза, и Сидни поняла, что попала в точку, хотя он начал всячески отнекиваться. Да, Чарльз всеми силами пытался скрыть свои тайные надежды, но подспудно они всегда присутствовали, определяли его жизнь, его человеческую суть и поступки. В этом смысле он разительно отличался от ее отца. При всех своих недостатках, подумала Сидни, папа никогда не руководствовался амбициями: им двигала чистая, доходившая до фанатизма, страсть к антропологии. Все остальные «мелочи» жизни – семья, подрастающие дети – не имели для него решающего значения.
Они сошли с тропинки, и Сидни присела на железной скамье под деревьями, жестом приглашая Чарльза присоединиться к ней.
– Сэм говорит, что видел, как Найденыш вчера гулял по берегу со своим тюремщиком.
– С кем? О, ты имеешь в виду 0'Фэллона? Он был университетским сторожем, а теперь мы наняли его присматривать за нашим подопечным.
– А ему нужен сторож? Разве он опасен? Сидни почему-то в это не верила: в противном случае отец не привез бы его к себе домой.
– Время от времени он проявлял агрессивность… поначалу. Но на людей никогда не нападал, только портил вещи. Рвал одежду, ломал свою клетку…
– Клетку? Чарльз невозмутимо кивнул.
– Первое время его держали в клетке. Это была вынужденная мера: он буйствовал, никто не знал, на что он способен. Но с тех пор он утихомирился. По правде говоря, – нахмурившись, добавил Чарльз, – в последнее время он стал скорее вялым, и это ставит под угрозу весь наш проект. Когда объект совершенно пассивен, получение научных данных от него затруднительно. Но факт остается фактом: в настоящий момент вся его активность сводится разве что к попыткам совершить побег. – Он указал пальцем. – Три дня назад он пытался вылезти вон из того окна.
Сидни заметила деревянную доску, пересекавшую наискось небольшое окно: она придавала нарядному и чистенькому домику нежилой вид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Сидни встала, Чарльз положил руку ей на талию, решительным и твердым жестом направляя ее к дверям, словно опасался, что без него она собьется с верного курса.
– Я сыграю с тобой во флинч , когда мы вернемся, – пообещал он Сэму, оглянувшись через плечо.
– Обед через двадцать минут, – строго предупредила тетя Эстелла, не отрываясь от вышивания. – Вы с мистером Вестом не должны опаздывать.
Ей не требовалось поднимать голову: у нее были глаза и на затылке, и на макушке.
Отойдя подальше от дома, чтобы тетушка уж точно не могла ее услышать, Сидни простонала:
– О боже, она все еще меня опекает, как девицу на выданье. Пока мы были в Европе, глаз с меня не спускала ни на минуту.
– Гм… А за тобой требовался присмотр? Польщенная мыслью о том, что Чарльз может ревновать, Сидни взяла его под руку.
– Ну да, разумеется. Повсюду столько мужчин – шагу ступить негде. В Риме нам приходилось передвигаться только в карете: все тротуары были завалены телами поклонников, сраженных моей красотой.
Чарльз наконец сообразил, что она его поддразнивает, и натужно рассмеялся: некоторые ее шутки доходили до него с трудом.
– Тетя Эстелла присматривает за мной даже в церкви, представляешь? – продолжала Сидни. – Как будто я еще школьница и ничего о жизни не знаю. Воплощенная невинность лет восемнадцати.
На самом деле она была уже двадцатитрехлетней вдовой, и знаки внимания со стороны мужчин ее совершенно не волновали.
– Я так рад, что ты вернулась. Сидни. Мне тебя не хватало.
– Спасибо на добром слове, – сказала она, похлопав его по руке.
– Мне кажется, поездка пошла тебе на пользу, – заметил Чарльз, откидывая голову назад, чтобы взглянуть на нее сквозь нижние половинки своих бифокальных очков. – Ты уже не такая грустная, как раньше.
– О, это было чудесное путешествие! Как раз то, что доктор прописал.
В роли доктора в данном случае выступила все та же тетя Эстелла. «Год траура – это вполне достаточный срок, чтобы молодая женщина могла оплакать утрату, – вынесла она свой приговор три месяца назад. – Упорствовать дальше в своем горе не только вредно для здоровья, но и просто неприлично».
Путешествие по Европе, предпринятое, чтобы приободрить Сидни и вывести ее из хандры, и в самом деле оказалось довольно приятным (если закрыть глаза на то, что тетя Эстелла постоянно обращалась с племянницей как с умственно отсталым ребенком). Поездка все-таки помогла ей немного отвлечься от мыслей о Спенсере, стало быть, своей основной цели они добились. Но Сидни была рада вернуться домой. Она страшно тосковала по Сэму и Филипу. И по отцу.
Они дошли до края лужайки. Сквозь цепочку деревьев, окаймлявшую их кусок пляжа, было видно, как заходящее солнце бросает ослепительные блики на воду озера Мичиган – синюю и гладкую, как стекло, испещренную тут и там белыми лоскутками парусов. Эту мирную сцену Сидни помнила с самого раннего детства. Но она новым взглядом посмотрела на белый, обшитый тесом домик для гостей с зелеными дверями и ставнями, стоявший в дальнем конце дорожки.
– Так вот где живет ваш Найденыш!
– Да, – ответил он, таинственно понизив голос.
– Отец говорит, что он может принести вам большую удачу.
Чарльз рассеянно кивнул, не сводя прищуренного взгляда с одноэтажного бунгало, потом вышел из задумчивости и смущенно усмехнулся:
– Моя удача тут ни при чем, я всего лишь ассистент твоего отца.
Сидни прекрасно поняла, что это ложная скромность.
– Все верно, но, если окажется, что этот человек так важен для науки, как думает отец, в один прекрасный день вы оба сможете стать знаменитыми. Этакой парой американских Дарвинов.
Предательский румянец залил щеки Чарльза, и Сидни поняла, что попала в точку, хотя он начал всячески отнекиваться. Да, Чарльз всеми силами пытался скрыть свои тайные надежды, но подспудно они всегда присутствовали, определяли его жизнь, его человеческую суть и поступки. В этом смысле он разительно отличался от ее отца. При всех своих недостатках, подумала Сидни, папа никогда не руководствовался амбициями: им двигала чистая, доходившая до фанатизма, страсть к антропологии. Все остальные «мелочи» жизни – семья, подрастающие дети – не имели для него решающего значения.
Они сошли с тропинки, и Сидни присела на железной скамье под деревьями, жестом приглашая Чарльза присоединиться к ней.
– Сэм говорит, что видел, как Найденыш вчера гулял по берегу со своим тюремщиком.
– С кем? О, ты имеешь в виду 0'Фэллона? Он был университетским сторожем, а теперь мы наняли его присматривать за нашим подопечным.
– А ему нужен сторож? Разве он опасен? Сидни почему-то в это не верила: в противном случае отец не привез бы его к себе домой.
– Время от времени он проявлял агрессивность… поначалу. Но на людей никогда не нападал, только портил вещи. Рвал одежду, ломал свою клетку…
– Клетку? Чарльз невозмутимо кивнул.
– Первое время его держали в клетке. Это была вынужденная мера: он буйствовал, никто не знал, на что он способен. Но с тех пор он утихомирился. По правде говоря, – нахмурившись, добавил Чарльз, – в последнее время он стал скорее вялым, и это ставит под угрозу весь наш проект. Когда объект совершенно пассивен, получение научных данных от него затруднительно. Но факт остается фактом: в настоящий момент вся его активность сводится разве что к попыткам совершить побег. – Он указал пальцем. – Три дня назад он пытался вылезти вон из того окна.
Сидни заметила деревянную доску, пересекавшую наискось небольшое окно: она придавала нарядному и чистенькому домику нежилой вид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126