Кэтрин запрокинула голову и издала протяжный стон, а потом снова принялась в ярости метаться взад-вперед по комнате.
Несносный мерзавец! Как он смел опять ее оскорблять? И ведь подумать только, она-то еще обрадовалась, когда повстречала его, гуляя в парке с Эдвином Бальфуром, искренне обрадовалась! Нет, ей бы следовало сидеть взаперти в своей комнате, пока он не отвезет ее обратно в Ланкастер, не испытывая на себе его враждебности раньше срока. Но скука одолела ее, и она все-таки решилась выйти на свежий воздух, а в саду повстречала Эдвина. Они дружески разговорились, наслаждаясь непривычно теплой погодой, и все было прекрасно, пока Бэрк не обрушился на них подобно разгневанному языческому божеству. Он отослал сконфуженного Эдвина, отпустив на его счет какое-то двусмысленное замечание, а потом повернулся к ней, сверкая глазами от гнева.
– Тебе не приходило в голову, что, флиртуя с ним, ты ранишь чувства моей сестры? – прошипел Бэрк, угрожающе наклонившись к ней.
Справившись с первоначальным изумлением, Кэтрин пришла в не меньшую ярость, чем он сам.
– Ты болван! – бросила она ему в лицо. – Во-первых, я с ним не флиртовала. – И, заслышав его недоверчивое хмыканье, добавила: – Мне плевать, веришь ты мне или нет! А во-вторых, если ты знаешь, что она в него влюблена, почему бы тебе не поговорить с ним об этом? Он ведь и твой друг тоже! А ты ее брат, ты обязан заботиться о ней!
– Спасибо за напоминание о нашем родстве и о моем братском долге, – ответил он с такой язвительной назидательностью, что ей пришлось скрипнуть зубами. – Но тебе придется меня извинить, твой совет я нахожу смехотворным. С Эдвином говорить бесполезно, это только поставило бы Диану в затруднительное положение и причинило бы ей лишнюю боль. Сейчас они просто друзья, и это их ни к чему не обязывает, а после такого разговора их дружбе пришел бы конец.
– Но…
– Эдвин – человек светский. У него нет и не может быть ничего общего с шестнадцатилетней девочкой, только-только окончившей институт благородных девиц, не представленной ко двору и никогда не выезжавшей из дому больше чем на неделю.
– Но она уже не ребенок!
– Оставим этот бесполезный разговор, – решительно перебил ее Бэрк. – И оставь в покое Эдвина Бальфура, Кэт. Если ты причинишь боль моей сестре, Богом клянусь, я заставлю тебя об этом пожалеть.
Он повернулся на каблуках и ушел, оставив ее кипеть от бессильного гнева.
– Кэтрин!
Дверь распахнулась. Диана ворвалась в комнату, прервав ход ее озлобленных и бесплодных размышлений, и бросила на постель обе громоздкие коробки, которые несла в руках. Потом она подошла к окну и широко раздвинула шторы.
– Что ты сидишь в темноте? Смотри, какой сегодня чудный день!
– Я выходила гулять.
– Правда?
Захваченная собственными переживаниями, Диана почти не слушала ее. Она подошла к постели и без особой нужды взбила подушку, а потом повернулась к Кэтрин с восторженным, рассеянно блуждающим взглядом.
– Что ты читаешь? – спросила она, подходя к оконному дивану и поднимая оставленный на нем альбом итальянских гравюр.
– Ничего, просто смотрела картинки.
Кэтрин внезапно вздрогнула, и в ее глазах тоже появилось восторженное выражение.
– Диана! – воскликнула она.
Подруга, смеясь от радости, бросилась ей на шею.
– Сработало! О, Кэтрин, у нас все получилось! Посмотри на меня.
Диана медленно прошлась до двери и обратно. Хромота, и без того едва заметная, полностью исчезла. Девушки вновь обнялись, потом обеим пришлось воспользоваться носовыми платочками.
– Кэтрин, дорогая, разве я смогу когда-нибудь тебя отблагодарить?
– Считай, что уже отблагодарила. Для меня лучшая награда – видеть тебя такой счастливой.
Кэтрин всхлипнула, радостно улыбаясь, и перевела неловкий разговор на другую тему:
– А это что, твои платья?
Она указала на коробки, брошенные на постели. Диана кивнула.
– Значит, будем выбирать, которое из двух. Открой и дай мне посмотреть!
Диана по-детски улыбнулась во весь рот:
– Я свое уже выбрала. Второе – для тебя.
Кэтрин бросила на нее быстрый взгляд, решив, что ослышалась:
– Для меня? Что ты хочешь этим сказать?
Диана весело рассмеялась:
– Ты тоже идешь на бал!
Не обращая внимания на печальную улыбку подруги, отрицательно покачавшей головой, она открыла одну из коробок.
– Ты только взгляни! О, Кэтрин, оно бесподобно. Гораздо лучше моего. Я бы сама его надела, но Рената ни за что не разрешит мне носить такое декольте. Разве не чудесное платье? Примерь.
С этими словами она вынула из коробки великолепное платье вишневого бархата, просто, но изысканно отделанное кремовым шелковым кружевом.
– Диана…
– Ничего не желаю слушать! Я знаю все, что ты собираешься сказать, и все твои доводы яйца выеденного не стоят! Ты непременно должна пойти на бал.
– Диана…
– Потому что если ты не пойдешь, то и я не пойду!
Кэтрин замерла в полной растерянности. В глазах Дианы она прочла такую решимость, что ни на минуту не усомнилась в правдивости ее слов.
– Это шантаж, – сказала она, стараясь выглядеть рассерженной.
– Какое ужасное обвинение! – ответила Диана, пряча улыбку. – Я не шучу, Кэтрин, без тебя я не пойду.
Помедлив секунду, она добавила словно невзначай:
– Да, кстати, мне кажется, что Оливия намерена объявить на балу о своей помолвке с Джейми.
Что-то оборвалось в груди у Кэтрин, ей пришлось ухватиться за столбик кровати, чтобы удержаться на ногах.
– Правда? – вот и все, что она сумела выговорить.
– К сожалению, она забыла предупредить об этом самого Джейми. Он ничего не знает.
– Ах вот как.
Щеки Кэтрин вновь окрасились румянцем, сердце забилось ровнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146