Никто не хотел начинать разговор первым.— Я устала.— Ты устала? — сказали они одновременно и рассмеялись.— Я еще и проголодалась, — добавила Челси, — если ты не возражаешь.Синджин едва не сказал: «Из-за чего же». Он был слишком увлечен тем, что теплое, мягкое, нежное существо сидело у него на коленях. Он вовремя спохватился и вместо этого произнес:— Конечно, я не возражаю. Сейчас позвоним повару.Небольшой импровизированный пикник, устроенный им посередине его кровати, помог возобновить их дружбу. В этот вечер Челси наслаждалась вареными яйцами под соусом, холодным пудингом и разогретыми пшеничными лепешками с кишмишем, запивая душистым хаттонским медом. К тому же она съела еще порядочную порцию бифштекса.К удивлению Синджина, она съела еще два апельсина.— Ну, дорогая, если твой аппетит не ослабнет, ребенок будет весить килограммов десять, не меньше.— Разве это плохо? — ответила она, польщенная его вниманием. — Я ничего не могу с собой поделать.Я постоянно голодна. Но мужчине этого не понять.— Почему же нет? — Голос у него понизился на пол-октавы.— Ты больше не сердишься? Перестал меня ненавидеть? — И, еще не договорив, она поняла совершенную ошибку.Мужчины, она осознала это очень рано, не любят, когда их спрашивают о чувствах.— Могу я взять свои слова обратно? — поспешила спросить она, пытаясь, улыбнуться.— Будь так любезна.Она оказалась права. У него не было ни малейшего желания отвечать. Он вздохнул, откинулся на спинку кровати, провел рукой по своему подбородку и произнес:— Я не знаю, что чувствую, но мне приятно, что ты больше не плачешь и что ты сейчас со мною.— А мне приятно, что твоя рука выздоравливает. А сейчас, когда мы обменялись любезностями, позволь мне вытереть у тебя со щеки кровь, она опять пошла.— Ты мне не надоедаешь.— Тебе это кажется необычным?— Очень.— Тогда я не буду менять своих манер.— А ты собиралась?— Я хотела, но у меня ничего не получилось. Боюсь, что я слишком долго была сорвиголовой.— Может, поэтому ты мне нравишься.— Не знаю. А ты этого не узнаешь, пока я не осмелюсь быть откровенной; ведь раньше в женщинах тебе нравилось лишь одно.Он подумал, что для своих неполных восемнадцати она была совсем неглупа.— Моя семья, ваша светлость.., одни мужчины.Любой научится…— Пожалуйста, просто Синджин.— Не знаю, осмелюсь ли я?— Осмелишься.Этого не стоило говорить молодой девушке, которая много лет была предоставлена самой себе. Хотя, учитывая его состояние, в этом был смысл.Она выбрала самый взрывоопасный способ стереть кровь: медленно приблизилась к нему, уперлась руками в его плечи и, наклонившись, слизнула ее.Вряд ли стоит говорить, что никто не выспался этой ночью и в пребывании в Хаттоне появилась своя прелесть. Глава 31 Едва прошли теплые весенние дожди, как уже покрывшиеся зеленой листвой холмы и долины, переливаясь всеми цветами радуги, засверкали под солнцем.Последние две недели в Хаттоне превратились в огромное удовольствие для примиренных Синджина и Челси, которым не было никакого дела до того, что творилось в окружающем их мире. Они смеялись, весело болтали и занимались любовью, они кормили друг друга, читали вслух отрывки из любимых книг и занимались любовью, они гуляли пешком, катались на лошадях и занимались любовью; они жили в раю… и занимались любовью.Сенека вернулся в Лондон, на случай нападения Фергасонов была оставлена часть охраны. Плечо Синджина выздоравливало, раненая рука вновь набирала силы.— Ты уже думала, как назвать ребенка? — спросил он как-то после обеда, когда они, одетые по-домашнему, лежали в саду под яблоней.Челси слегка повернула голову и улыбнулась, не переставая медленно ерошить его волосы. Затем покачала головой, но слишком лениво для того, чтобы кто-нибудь понял этот жест. Она уже начала засыпать, разморенная теплыми лучами солнца.— Значит, выбор за мной? — Глаза его озорно засверкали.— Где ты берешь энергию? — улыбнулась она.— Но я и не отдаю ее ребенку, дорогая. А тебе позволено ничего не делать, — сказал он и усмехнулся. — Почти ничего. Вообще-то мне нравится Альфред.До того как она успела ударить его, он отскочил прочь и, лежа в недосягаемости от ее сжатого кулака, спросил:— Тебе не нравится Альфред?— Это наверняка будет девочка.— Очень интересно. — И, подперев голову рукой, Синджин представил себе семью: подрастающий кавалер и дочка. — А ты уверена… — Ему нравилось поддразнивать ее. А еще ему нравилось, что скоро родится ребенок. Между ними больше не было вражды, она потонула в сладком очаровании беззаботной жизни в Хаттоне.— Совершенно, — ею овладели странная уверенность ее нянюшки, когда та предвидела какое-нибудь очередное знамение. И, прислонившись к шершавому стволу яблони, она мягко произнесла:— Назовем ее Флора, в честь моей мамы.— Это имя не сходило у тебя с языка той, первой ночью. — Он замолчал, пораженный вдруг мыслью, что чуть было не потерял ее.— Флора, правда? Что, правда говорила? — За бурным исступлением той ночи детали потерялись, остались лишь чувства. Она помнила только поцелуи, бедность, которая опустошала.— А я отчетливо помню, — произнес он очень низким голосом, протянув руку и дотронувшись до ее ступни. Не будучи суеверным — даже за игровым столом он больше верил в мастерство, чем в удачу, — и поддался заблуждению: не поверил в судьбу, которая подарила ему Челси Фергасон.«Он был слишком близок, слишком привлекателен», — думала Челси, сквозь траву наблюдая за человеком, который похитил ее сердце. Неустанный, как солнечный свет, неуловимый в своей привлекательности, непостоянный, как ветер, он приносил всегда смутное удовольствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127