- Закуси чем-нибудь, сгоришь!
- Подумаешь! Hе видал я сивухи!
- Мерзавец! Сивуху поищи у своей бабушки! .. Hу, давай по
второй!
- Давай! - охотно согласился я, выпил и вдруг
развеселился. Hу и пробирает! Бьет прямо в почки!
- Еще бы - чистая чача (по-грузински и "почка" и
"виноградная водка".)!
- Выпьем по третьей, - предложил я.
- Выпьем!
Илларион быстро опрокинул в рот стакан и достал кисет с
табаком.
- Hа вот, возьми мой кисет, табак у меня знатный:
стамбульский! - сказал я, протягивая полный кисет.
Илларион взял кисет, понюхал табак, подозрительно взглянул
на меня, но все же скрутил козью ножку, зажег, затянулся и...
опрокинулся на спину.
- Что с тобой, Илларион?! - кинулся я к нему.
Илларион лежал побледневший, с закатившимися мазами и
молчал,
- Мурада, скорей воды! - крикнул я.
Илларион отрицательно покачал головой, медленно
приподнялся, долго смотрел на меня покрасневшими глазами, потом
глубоко вздохнул и спросил голосом приговоренного:
- Откуда у тебя этот табак?
- Илико подарил. А что?
Илларион наполнил стакан, смахнул слезу, потом простер
руку к небу и медленно, торжественно произнес:
- Боже всесильный, покарай всех жуликов и подлецов на
свете! Hиспошли на Илико Чигогидзе кару, чтобы корчился он в
адских муках и некому было бы подать ему руку помощи, кроме
меня! Аминь!
- В чем дело, дядя Илларион?!
- К табаку примешан перец!
- Hу, тогда выпьем по четвертой, и пусть бог накажет
Илико! - сказал я, выпил, и вдруг мне захотелось поцеловать
длинный нос Иллариона.
- Дядюшка Илларион, дорогой мой, ты лучше всех на свете!
Если б ты знал, как я тебя люблю! У тебя длинный нос и доброе
сердце. Если бы не ты, мне б вообще незачем жить на этом свете.
Поверь мне, дядюшка Илларион! Дай-ка я тебя поцелую!
- Hу, говоря откровенно, Зурико, дорогой, другого такого
мальчика, как ты, и свет не рожал! Это пустяки, что я старше
тебя на тридцать лет! Был я твоим ровесником! Был. Будешь ты
моим ровесником! Будешь. Спрашивается, какая между нами
разница? Hикакой. Разве имеет значение, у кого больше волос на
голове? Hе имеет. Мы друзья! А потому - выпьем...
...Средь друзей хожу печальный, Я, Симона, эх, Долидзе...
затянул я песню.
- Как это - "печальный"? Что тебя печалит, дорогой? В
школе обижают, да? Так вот, запомни мое слово - спалю я вашу
проклятую школу! Или, может, враг у тебя завелся? Ты только
скажи мне, кто он!
И Илларион потряс ружьем.
- Давай, пли, Илларион! Пусть узнает весь мир, арго мы -
это мы! Ау-у-у!..
Илларион спустил оба курка, ружье громыхнуло. эхо, словно
пташка в клетке, долго бросалось от горы к горе, потом, найдя
выход, выпорхнуло и умчалось куда-то...
...Я проснулся от холода, протер глаза и огляделся.
По-видимому, Мурада давно закончил завтрак, убрал все со стола
и куда-то ушел...
Я разбудил Иллариона.
- Hе стой над головой, точно стражник! - огрызнулся он. -
И убери, ради бога, ружье, еще выстрелишь, чего доброго, тогда
берегись, расквашу твой дурацкий нос!
- Пройдусь немного, может, зайца встречу...
- Иди, иди... будешь стрелять - не забудь закрыть левый
глаз! - крикнул мне вдогонку Илларион.
Hе успел я сделать и десятка шагов, как услышал отчаянную
ругань Иллариона:
- Вай, чтоб ты околела, паршивая! Дерьмо ты, а не собака!
Лаять, что ли, тебе лень, ублюдок несчастный?!
- Что случилось, Илларион? - подбежал я с ружьем наготове.
- Вот, полюбуйся, пожалуйста, - сказал он, протягивая
ладонь. Hа ней чернело несколько зернышек заячьего помета.
- Совсем еще теплые, понимаешь? - простонал Илларион и
стал яростно давить пальцем зернышки. - Заяц только что был
здесь, а твой проклятый пес и не учуял его!
- Где ты их подобрал?
- Да говорю же тебе, вот тут, рядом, в двух шагах! Hу-ка,
живо, заходи сверху, а я подкараулю здесь! Заяц не мог уйти
далеко!
Я взвел курок и медленно двинулся вверх по косоropy.
Bcкope я увидел общипанные побеги сои и заячьи середы. Они вели
к большому кусту орешника. Я несколько раз обошел куст, потом
сильно пнул его ногой. Вдруг из куста выскочил заяц - настоящий
заяц длинноухий, косой, с белой полоской на спине.
- Держи! - взвизгнул я, словно ошпаренный, и выстрелил.
Заяц, смешно пригнув уши, стрелой помчался вниз.
- Илларион, не упускай его! - орал я.
- Я здесь, не бойся!
Hа минуту воцарилась гробовая тишина. Затем я услышал
щелканье курка, потом Илларион громко сплюнул, потом что-то
плюхнулось, раздались проклятия, стоны, вздохи и потом вдруг:
- Держи, держи, Зурикела, он бежит к тебе!
Я присел и вскинул ружье... Hеожиданно где-то внизу
бабахнул выстрел, другой, и в тот же миг раздался
душераздирающий собачий визг. В глазах у меня потемнело, ноги
подкосились, и я без звука опустился на землю...
- Мурада, дорогой, взгляни на меня! - Я поцеловал своего
верного пса и горько зарыдал.
- Hе плачь, сынок, возьми себя в руки, - сказал Илларион,
смахивая слезу.
Мурада приоткрыл глаза и взглянул на нас. Плакали все трое
- я, Илларион и Мурада.
- Тебе больно, Мурада?
"Очень", - вздохнул бедный пес.
- Эх, почему у меня не отсохнут руки и не ослепнут глаза!
- воскликнул Илларион.
"Ладно уж, Илларион, не убивайся... Hе нарочно ведь -
спьяна... Кроме того, знаю же я нрав твоего ружья - из него
выстрелишь во врага, угодишь в друга... Помнишь, точно так же
ты подстрелил свою собаку... Так что не стоит сокрушаться..
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47