— Боже милосердный! — неожиданно прошептал Брет.
— Брет! Я не видела тебя шесть недель, а ты сидишь здесь и бормочешь что-то непонятное, — упрекнула его Элинор. — Ты меня пугаешь.
Он покачал головой:
— Извини, малышка!
— Не такая уж я малышка, — сказала она, вздыхая.
Он усмехнулся. Да, Элинор действительно заметно повзрослела. Ей исполнилось пятнадцать лет, и она, младшая в семье, если не считать двухлетней Гвен, рождение которой было неожиданностью для них, обещала стать настоящей красавицей.
— Прости, Элинор, — сказал он.
— Тогда изволь начать с самого начала.
И Брет рассказал сестре о событиях дня, умолчав до поры до времени об Аллоре и предложении Вильгельма.
— Я слышала, что король пригласил к себе на ужин этих непокорных скоттов, — сказала Элинор, воспользовавшись паузой, во время которой Брет допивал свой бокал вина. — Маму одолело такое любопытство, что вопреки ненависти к королю она чуть не приняла его приглашение на ужин. — Элинор улыбнулась и, придвинув свой стул поближе к брату, с загоревшимися от любопытства глазами заглянула ему в лицо. — Скажи, они на самом деле такие дикие, как о них говорят? Обросшие волосами варвары? Говорят, что если Вильгельм решит повесить Роберта Кэнедиса, тот расхохочется в лицо палачу и будет хохотать всю дорогу в ад. А дочь лаэрда? Говорят, она совсем дикарка, а некоторые даже утверждают, что она отрезала себе одну грудь, как это делали легендарные богини-воительницы. Но говорят также, что она златокудрая и такая красивая, что ни один мужчина не может устоять перед ее чарами.
«Красивая ли она? — задумался Брет. — Она похожа на златокудрого ангела. Дикарка? Пожалуй».
— У нее обе груд; на месте, — сдержанно произнес он. Элинор внимательно взглянула на него.
— Значит, ты ее видел… и шотландских лаэрдов тоже?
— Английских лордов, как называет их Вильгельм, — поправил он ее. — Да, сестренка, я их всех видел. — Брет встал, снова наполнил свой бокал и опять вспомнил, какую коварную шутку сыграло сегодня вино с Айоном Кэнедисом.
— И что?
Он отпил глоток, обдумывая ее вопрос.
— Айон Кэнедис отнюдь не дикарь и не варвар, Элинор. Впервые я встретился с ним несколько лет назад, когда ездил с отцом на север под знаменами Вильгельма, чтобы по его поручению провести переговоры. Мне редко приходилось видеть человека, с таким мужеством, как он, выдвигающего на переговорах столь разумные предложения. Откровенно говоря, Вильгельм и сам восхищается Кэнедисом, но мне кажется, что он и побаивается его. После смерти Айона его владения перейдут к дочери. Однако общий контроль над владениями клана будет осуществлять Роберт, а он в отличие от брата горячая голова и всегда готов послать на смерть сотни людей. Нет, Айон Кэнедис совсем не чудовище.
— А тот, которого собираются повесить?
— Он тоще не такое уж чудовище, но и миротворцем его не назовешь. Просто он убежден, что его верность вассала феодалу принадлежит Малькольму — и никому другому.
— В таком случае…
— Малькольм для Вильгельма как бельмо на глазу. Верность, в которой он клялся, оказалась только на словах.
Элинор на минуту задумалась, потом сказала с легкой улыбкой:
— Значит, тебя так сильно расстроили не они, а дочь, у которой обе груди на месте?
Он метнул на нее взгляд.
— Понятно, — тихо произнесла Элинор. — Значит, правда, что эта златокудрая красавица огромного роста держит булаву с острыми шипами в руке?
— Никакой булавы с острыми шипами у нее нет, по крайней мере не было за столом у Вильгельма, — улыбнулся Брет. — Но иголки, несомненно, имеются — на язычке. И если — уж говорить откровенно, сестренка, она-то и есть самая опасная из Кэнедисов. У нее безрассудно горячий нрав — и в этом она очень похожа на своего дядюшку, а мудрости отца у нее нет.
«Поделом ей будет, если Вильгельм найдет для нее беззубую старую развалину в качестве супруга! — подумал Брет. — Нет, старик может быстро умереть! Она заслуживает того, чтобы страдать долгие годы, выйдя замуж за какого-нибудь молодого колченогого выродка с гнилыми зубами».
Однако когда столь злая мысль промелькнула в голове Брета, он почувствовал что такая перспектива ему отвратительна. «Аллора горяча, необузданна, — думал он, — это правда. И язык у нее — как бритва, и она до крайности независима. Но златокудра, красива, черты лица ее благородны: носик маленький, прямой, чуть заметно вздернутый, что, — конечно, еще больше подчеркивается привычкой вечно задирать его. Губы полные, яркие, соблазнительные. Брови медового цвета четкими полукружиями обрамляют изумрудно-зеленые глаза, от которых трудно отвести взгляд. Кожа — как слоновая кость: чистая, шелковистая. Так и хочется протянуть руку и погладить ее».
Ничего не скажешь: дочь Айона Кэнедиса — настоящая красавица. Но испытывает глубокую ненависть ко всему нормандскому. Даже если б она узнала, что кровь Брета несколько разбавлена — по мнению многих, кроме, конечно, Вильгельма, — королевской саксонской кровью по линии матери, то это ничего не изменило бы.
Служа королю, он, его отец и воины Аларика никогда не насиловали и не мародерствовали. Сам Брет, для того чтобы выжить и остаться порядочным человеком в своем окружении, выработал собственный кодекс чести и научился жить в соответствии с этим кодексом — в мире с самим собой.
Да, верноподданный короля, но такой, кто осмеливается говорить королю правду в глаза, оставаясь при этом его верной опорой.
И вдруг на него обрушилось такое!
— Что случилось? — настойчиво спросила Элинор. Он вздрогнул от неожиданности и внимательно посмотрел на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121