И тут она заметила, что на письменном столе капитана лежит блестящий, острый как бритва нож для открывания писем.
В отчаянии она стремительно рванулась к нему, не подумав, что маленькое лезвие — не слишком серьезное оружие против длинной шпаги пирата. Ей просто было необходимо иметь какое-то оружие защиты.
Она дотянулась до ножа и крепко сжала его в руках. Но в этот момент пират большими шагами вошел в каюту.
Дверь за ним со стуком захлопнулась.
— Я убью вас, — пообещала она. — Я требую, чтобы вы немедленно оставили меня. Вы получите за меня исключительный выкуп, если…
Задохнувшись, она замолчала. Он подошел к ней, поднял шпагу и коснулся ее. Она все еще не могла разглядеть его лица, заслоненного полями шляпы.
Она почувствовала лезвие и вздрогнула. Кончик шпаги подцепил ткань платья на ее талии. Она молча смотрела на него, потом ахнула, когда он неожиданно быстро шевельнул им, разрезая шнуровку платья. Бархат, хлопок, кружева — все соскользнуло, и ей пришлось отступить назад в попытке удержать части вместе, в то же время размахивая своим крошечным ножом.
— Я убью вас! — повторила она, крепко сжимая ткань. Она откинула назад голову. — Вы что, ни слова не слышали из того, что я говорила? Вы не можете себе представить, как богат мой отец! За мое безопасное возвращение он заплатит гигантскую сумму. Вы, негодяй! Я невероятно богата. Вы знаете, кто я такая? Вы что, слабоумный? Вы не понимаете английского языка?
Она ринулась к нему с поднятым кинжалом, намереваясь ударить прямо в сердце. Но как ни быстро она двигалась, он был быстрее: схватил ее за запястье и почти сломал ей руку. Нож для открывания писем выпал, и она внезапно осознала, какой жар исходит от крепких мышц мужчины, держащего ее. Потом он оттолкнул ее от себя. Сделал к ней шаг.
— Нет! — воскликнула она и рванулась к ножу. Но как только она успела схватить его, он шевельнул шпагой, отбрасывая крошечное оружие прочь. Нож вылетел из ее пальцев и ударился о дальний угол каюты.
В панике, внезапно охватившей ее, Роза начала искать что-нибудь, что можно было бросить. На письменном столе лежал вахтенный журнал, и сначала она швырнула его. Смуглый пират увернулся. Потом она нашла бутылки с напитками. Полетел жгучий карибский ром, потом хорошее ирландское виски и колониальная хлебная водка. Пират снова уворачивался и приближался к ней. Она вытащила из капитанского стола ящик и изо всей силы бросила в него. И все же он приближался, и она не успела опомниться, как лезвие оказалось снова прижатым к ее горлу, и ее глаза встретились со странным свечением его глаз. Он прижал лезвие к ее горлу, вынуждая отступить.
— Тогда убейте меня! — воскликнула она. — Вы — безрассудный, глупый негодяй! Ну же!
Наконец он заговорил. На великолепном английском языке.
— О мадам! Я намерен вонзить мое лезвие. И поверьте мне, леди, я очень хорошо знаю, кто вы. Вы бы заплатили мне выкуп деньгами Дефорта, не так ли? О леди, я не думаю!
«Голос! — пронеслось в голове. — Слова…» Он подтолкнул к ней шпагу — но очень легко, прикосновение его оружия и вкрадчивость его тона заставили ее удивиться, какое именно лезвие он имел в виду. Но на этот раз прикосновение отбросило ее назад. Как ни старалась она избежать падения на койку капитана, она снова очутилась там и теперь лежала на спине. Шпага все еще была прижата к ее горлу, глаза ее не отрывались от его глаз.
Воспоминание нахлынуло вихрем. Голос. Она знала этот голос. Знала его скрытый жар, его тембр и модуляции, самые бурные его глубины. Но этого не могло быть.
И все же у нее перехватило дыхание. Сердце яростно забилось. Боль была глубокой, останавливающей дыхание. Палящей, пронзившей ее насквозь. Боже милостивый, нет. Боже милостивый, пожалуйста, да.
На мгновение прикосновение шпаги ослабло, и, сорвав черную повязку, закрывавшую его глаз, пират бросил ее под койку.
Вначале сердце ее взлетело. Потом опустилось, словно камень. Действительно, это был он. Угольно-черные волосы, очень густые и вьющиеся, окаймляющие сильные суровые линии лица. Эти глаза, такие бесстыдно серебристые и резкие под четкими дугами бровей. Высокие, четко вылепленные скулы, нос, прямой как стрела, благородный рот, который мог быть таким мрачным и безжалостным…
Таким дьявольски чувственным…
Было время, когда его желала каждая молодая женщина Лондона, как знатная, так и простолюдинка. Большой друг короля, победитель всех игр, могущественный, поразительный, герой под огнем, легко смеющийся в лучшие времена. Благородный, великодушный, проницательный, так о нем говорили, и всего этого она никогда по настоящему не узнала, потому что судьбой, казалось, с самого начала им предназначено было стать врагами.
Он с насмешливой любезностью низко поклонился ей, срывая с головы украшенную плюмажем роялистскую шляпу.
— Ну что, миледи! Вы выглядите так, словно увидели привидение!
Привидение, Боже, да! Человек, которого она считала мертвым.
Человек, научивший ее всему, что она знала о страсти, голоде, желании, муках… и любви. На мгновение сам факт, что он жив, вызвал в ней чувство радости, наполнившее всю ее словно серебряными струями. Да, она любила его. Когда ей сказали, что он умер, ее охватило чувство, что умерла часть ее самой. Но он был жив, он стоял сейчас перед ней, и это было такое неправдоподобное чудо, что она почти закричала, рванулась к нему. Она жаждала прикоснуться к нему, почувствовать его.
Нет!
Нет! Господи! Это было очевидно! Он ничего не знал об истине, он не доверял ей, никогда не доверял. Теперь, когда прошло столько времени, он все еще осуждал ее!
Она почувствовала внутреннюю дрожь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104