Я не знаю, что думать и чему верить. Иногда я так разгневан, что готов задушить вас. Но временами я просто хочу вас.
— Отпустите меня! — молила она. Она не могла перенести этот его взгляд. В нем была искренность. Дрожа, она ощущала тот же обволакивающий жар, который познала во сне.
— Я никогда не причинял вам боли, Роза! — мягко произнес он. — И не сделаю этого теперь. Боже, я клянусь, вы еще тоже захотите меня.
— Нет! Меня опоили! — сказала она.
Наблюдая за ней, он ощутил поразительный порыв желания. Ее груди были немыслимы и искусительны, он слишком хорошо помнил ощущение их в своей руке, округлых, с сосками, затвердевшими в маленькие бугорки. Он помнил изгиб ее бедра, длину ее ног…
Его задумчивый взгляд встревожил ее.
— Вы настаивали на этом браке! — напомнила она. — Будьте порядочным, пусть это будет брак только на словах!
Он изогнул бровь и провел рукой по подбородку, словно обдумывая такую возможность. Потом покачал головой.
— Нет, мне очень жаль. Я так не считаю.
— Мы презираем друг друга!
— Это печально, правда? — сказал он и направился к ней.
Она попятилась. Она следила за ним; он все приближался. Внезапно она обнаружила себя прижатой к стене, дальше двигаться было некуда.
Она подняла руку, словно собиралась, защищаясь, ударить его. Он поймал ее за запястье.
— Вы не ударите меня, — предупредил он.
— Я проткну вас шпагой, если смогу! — поклялась она.
Он медленно покачал головой, мрачно глядя ей в глаза.
— Не думаю. Полагаю, в действительности вы не так несчастны, как притворяетесь. Ваши губы раскрылись под моим поцелуем, и ваша плоть пробудилась от моих ласк. И — о леди, наши тела так страстно сплетались!
— Прекратите! Это было зелье! — лихорадочно прошептала она.
— Я думаю, это было нечто большее.
— Я буду сопротивляться! — обещала она.
— Не думаю, — мягко произнес он, вглядываясь в ее глаза. Он вздрогнул. — Но это не имеет значения. Мы теперь скованы вместе. Муж и жена.
Он внезапно потянулся к ней, притягивая ее в свои объятия. Она дико сопротивлялась, но он крепко держал ее, пальцы его вплелись в ее волосы, пригибая к нему ее голову. Возглас протеста сорвался с ее губ, но тут же заглох под его страстным поцелуем. Он разжал губами ее губы, весь ее рот. Она попыталась вывернуться. Он крепко держал ее. Он вторгался и похищал ее сладость, желание жгло его насквозь. Она пыталась наброситься на него с кулаками; он притянул ее ближе. Он целовал ее до тех пор, пока она не задохнулась, пока не почувствовал, как она дико дрожит под его руками, пока ее руки не замерли. Только тогда отнял он свои губы, тихо шепча:
— Я не причинил вам боли!
— Говорю вам, это было зелье! — в отчаянии воскликнула она.
— Не думаю. В вас есть огонь, волнующий и горячий. И я думаю, что смогу дотронуться до него, найти его, поддержать его, как бы вы ни уверяли, что презираете меня.
— Говорю вам…
— Миледи, у меня есть идея, — сказал он очень тихо, глядя на нее, чуть откинув назад голову.
— Какая? — спросила она.
Он отпустил руки, освобождая ее, и отвернулся, отходя в сторону. Потом повернулся к ней.
— Почему бы нам не узнать, что было из-за зелья, а что — нет?
Она не ответила. Она стояла совершенно неподвижно, отвечая на его взгляд, обрамленная светом от огня. Его охватил трепет. Он прикасался к легким рыжим огонькам в ее волосах, заставляя их мерцать на ее плечах и спине, словно водопад из текущего пламени. Прекрасная дочь простолюдина. Его захомутали. Виновна она или нет? Имеет ли это значение? Он горел. Весь. Горело его горло, горели его чресла, он сотрясался от жара. От желания. Может быть, это гнев. Может быть, это желание. Может, и то, и другое, и нечто большее.
Он пересек комнату и подошел к ней. Она могла бы попытаться убежать. Промчаться по комнате, убегая от его прикосновения.
Но она стояла неподвижно. Грудь ее вздымалась, подбородок слегка приподнялся.
Он остановился перед ней. Не дотрагиваясь до нее. Ожидая. Он нее пахло так же сладко, как от розы, в честь которой получила она свое имя. Ее грудь поднималась и опускалась в быстром завораживающем ритме.
И она встретилась с ним взглядом. Изумрудным, горячим, вызывающим. Она дрожала.
— Только ли в вине было волшебство? Может быть, оно существует в чем-то еще? Давайте узнаем, хорошо?
Он потянулся к ней и крепко обнял. Она вскрикнула, удивленная, тело ее окаменело.
— Роза Вудбайн! — хрипло выговорил он ее имя у самых ее губ. — Вы теперь моя жена. Что за парочка! Мы — хозяева своей судьбы! И все же сегодня, леди, хозяином буду я! Но, клянусь, я сделаю все, что в моих проклятых силах, чтобы быть нежным!
Он поднял ее на руки и положил на свадебное ложе.
ГЛАВА VII
Не успела она очутиться в его объятиях, как он снова ощутил странное волшебство. Что в ней делало желание сильнее мысли или чувства? Он не знал, и его это не заботило. Он опустил ее на мягкую постель, пораженный своей реакцией на ощущение ее в своих объятиях. Но независимо от того, помнила она или нет что-либо о ночи, проведенной с ним вместе, она явно не хотела повторения. Наполовину придавленная им, она извивалась, чтобы избавиться от его тяжести.
От каждого ее движения в нем возникали немыслимые новые ощущения.
— Роза!
Он поймал ее руки. Переплел с ее пальцами свои пальцы и прижал к кровати около ее головы. Она встретила его взгляд. В его глазах все еще был гнев. И что-то еще. Что-то, чего Роза Вудбайн всегда так сильно старалась не показывать. Неловкость, неудобство… страх?
Он улыбнулся, обхватил ее ногами и нагнулся, чтобы снова прильнуть к ее губам. Рот его захватил их прежде, чем она сумела отвернуться. Он не позволял ей шевельнуться, но поцелуи его были нежными, медленными, возбуждающими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104