– Эмили!
– Мне нужен надежный корреспондент в той части света. Я всегда чувствовала, что мне недостает информации из Ост-Индии при решении разнообразных вопросов по вложениям капитала. Ты сможешь оказать мне хорошую помощь, папа.
– Господи боже мой! – Бродерик был явно обескуражен. – Родная дочь отвернулась от своего любящего отца. Я не могу в это поверить.
– Я и сам с трудом поверил в те средства, к которым вы прибегли, чтобы добиться уплаты ваших карточных долгов. – Саймона вновь охватило чувство гнева при воспоминании о сцене в переулке.
– Вы знаете?.. – с тревогой спросил Бродерик.
– Я знаю все. Мы с Эмили имеем счастье находиться друг с другом в самых необычайных отношениях.
– Господи боже! Я никогда не думал… никогда не хотел по-настоящему, чтобы дело дошло до такого. Надеялся, что Эмили удастся уговорить вас уплатить мои долги. Это Крофтон предложил пришпорить события, – дескать, пора бы Эмили подтолкнуть к решительному шагу.
– На вашем месте я вообще бы помолчал, – мягко предупредил Саймон. – Однако вам, наверное, любопытно узнать, что вы совершите свое плавание на Восток не в одиночестве. Ваш добрый друг Крофтон составит вам компанию. Он вообще-то уже на борту – дожидается вашего прихода.
Бродерик открыл рот и закрыл его снова, когда холодная ярость Саймона прорвалась наконец наружу. Он впервые по-настоящему осознал, что его противнику все известно. Что бы он ни увидел в этот миг во взгляде Саймона, это, должно быть, убедило его, что надежды больше нет. Бродерик с мольбой во взоре повернулся к Эмили. Она спокойно встретила его взгляд:
– До свидания, папа.
– Сослан в Ост-Индию… После всех превратностей судьбы. Хотел бы я, чтобы твоя мама была здесь. Она бы придумала, что предпринять.
Бродерик встал, медленно прошагал к двери и вышел в холл. Тяжелая тишина повисла в библиотеке. Девлин поглядел на своего брата-близнеца. Оба выпрямились у камина, став вдруг гораздо старше и взрослее, чем были еще несколько недель назад.
– Нам пора, – бодро заговорил Чарльз. – Еще куча дел до завтрашнего отъезда. – Он наклонился и с чувством быстро поцеловал Эмили в щеку. – Ты проводишь нас завтра на причал, Эм?
– Конечно. – Она улыбнулась ему.
– Мы тебе напишем, Эм. – Девлин тоже поцеловал сестру в щеку и усмехнулся. – И переведем тебе всю нашу прибыль, чтобы ты ее во что-нибудь вложила.
– Берегите себя. – Эмили поднялась и порывисто обняла близнецов.
– Непременно. – Чарльз одарил ее обворожительной улыбкой Фарингдона. – И когда ты нас увидишь в следующий раз, мы уже оба будем набобами. – Он повернулся к Саймону. – До свидания, сэр. И спасибо вам за все.
– Да. – Девлин посмотрел Саймону прямо в глаза. – Спасибо вам. Мы знаем, что оставляем сестру в надежных руках. Заботьтесь о ней.
– Непременно, – заверил Саймон.
Он выждал, пока за близнецами закрылась дверь, и подошел к графинчику с бренди. Налив два бокала, он протянул один из них Эмили:
– Поднимем бокал, мадам жена.
Она улыбнулась и подняла свой бокал:
– За что мы пьем, милорд?
– За Англию, свободную от вертопрахов Фарингдонов. – Саймон сделал хороший глоток бренди.
– А как же я?
– Ты, – Саймон поставил свой бокал, – не Фарингдон. Ты перестала быть Фарингдон с того дня, как я на тебе женился.
– Понятно. – Сияющими глазами она следила за каждым его движением. – Саймон, я должна поблагодарить тебя за все, что ты сделал для моей семьи. Я никогда не видела, чтобы Чарльз и Девлин радовались так, как сейчас своему путешествию в Индию. А что касается отца…
– Что же про отца?
– Как я уже заметила, ты был к нему чрезвычайно великодушен. Он не заслуживает этого.
– Да.
– Ты такой добрый, Саймон, – порывисто проговорила она. – Такой великодушный, и благородный, и…
Он жестом велел ей замолчать:
– То, что я сделал только ради того, чтобы освободиться от Фарингдонов, простой эгоизм с моей стороны.
– Нет, то, что ты сделал, ты сделал ради меня, – понимающе сказала она и подняла на него смеющиеся глаза. – Всему свету известно, что ты бессовестно мне потакаешь.
– И всему свету известно, что ты влюблена в меня до потери сознания и находишься полностью в моей власти и моей милости. – Он развязал узел белого галстука и прошел обратно в комнату.
– Что ж, по-моему, достаточно справедливо.
– И всему свету, без сомнения, скоро станет известно, – Саймон разматывал длинную шелковую полоску, – что я влюблен в тебя так же, как ты в меня.
– Вас беспокоит такая возможность, милорд? Он подошел и встал перед ней, белый шелковый галстук свисал с его пальцев.
– Ничуть.
– Саймон? Что ты собираешься делать с галстуком? – спросила Эмили.
Он чувственно обмотал его вокруг ее шеи.
– То же самое, что и в прошлый раз, когда мы предавались любви здесь, в библиотеке.
– Вот как? – Ее глаза расширились. – Но сейчас день, милорд.
– Никогда не рано «унестись к брегам любви златым, манящим, чудным», радость моя. – Он схватил ее в объятия и понес к одной из громадных атласных подушек. Уложив ее на золотое ложе, он опустился рядом. Она улыбнулась ему, в ее красивых глазах сияла любовь.
А когда на ней не осталось ничего, кроме полоски белого шелка, она пришла в его объятия так, как приходила всегда, – с радостной, исполненной любви страстью, такой сильной, что она продлится всю жизнь.
Уголком глаза Саймон заметил, как улыбается ему один из его драгоценных драконов. Граф рассмеялся, и этот смех превратился в музыку – песнь дракона, и весь дом наполнился ею.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105