Извини меня, моя дорогая, – задумчиво сказала Женевьева и поспешила, чтобы замять скандал.
Элеонора осталась у статуи, не испытывая желания присоединиться к ссорящейся толпе. Она заметила, как прошлым вечером Д'Ажене, играя в карты, наблюдал за ней. Догадался ли он, что ее это волнует? Она была дурой, что позволила продемонстрировать свое беспокойство, когда подслушала обвинение в убийстве, исходившее от Рашана. То, что Д'Ажене убил кого-то, не удивило ее. Удивило то, что Рашан и остальные сели с ним играть в карты.
Элеонора нервно скрутила шарф. Дуэли оправдывались. Ими даже восхищались в этой так называемой цивилизованной стране – значит, не обвинение в убийстве заставляло других считать его… неудобным. Причина была в нем самом. В его темных глазах она увидела презрение к страху, и Элеонора сразу же поняла, что оно равносильно ее собственному. Но обманчивый страх Д'Ажене не волновал ее. Хотя не имело значения, что в отношениях с ним она почти потеряла почву под ногами, она должна биться за то, чтобы вновь обрести ее.
Элеонора взглянула на статую позади себя и обнаружила, что смотрит на некую огромных размеров принадлежность мужского тела. Она являлась частью усмехающегося сатира, несущего сопротивляющуюся нимфу. Элеонора вспыхнула и быстро отвернулась.
– Силен, – раздался сзади голос подходящего Д'Ажене. – Друг Дионисия. Парень особенно любил…
– Я вижу, что он любил. Она, однако, кажется, придерживается другого мнения.
– Возможно, он неуклюж.
– Разве мужчины не все такие?
Граф Д'Ажене отвесил ей необыкновенно изящный поклон.
– Нет, мадам, не все.
Элеонора опять покраснела, но присела в ответном реверансе.
– Может быть, вы и правы. Я встречала несколько более обходительных конюхов в Венгрии.
– Но не во Франции? Вы явно видели не настоящих конюхов. Прогулку верхом, мадам?
Ахилл заметил всплеск предвкушения в этих манящих зеленых глазах, и мгновенное согласие мелькнуло у Элеоноры на губах, но она колебалась.
Один конец ее длинного шарфа затрепетал в воздухе перед Д'Ажене, и он лениво потащил его, позволяя легкому ветерку теребить платок у себя в руке. Ахилл почувствовал, что заинтересовал ее, и инстинктивно поймал платок, не давая ему выскользнуть из пальцев.
– Прогулка верхом, месье? Не думаю, что у меня сейчас есть время. – Казалось, ей не нравилось золотистое соединительное звено между ними. Д'Ажене дернул за платок, как бы притягивая Элеонору ближе к себе. Она напряглась и бросила на него быстрый взгляд зеленых глаз, полный раздражения. – Мадам Дюпейре попросила меня принять участие в концерте. Я должна порепетировать, – заявила Элеонора. Она сделала шаг вперед и потянула шарф из руки Ахилла, как будто выдергивала соломинку из своих юбок. – Извините, месье, но моя тетя, кажется, занята улаживанием ссоры, а я обещала ей встретить остальных гостей к обеду. – И она ушла.
Ахилл сидел возле статуи Силена с тарелкой перед собой и наблюдал за не теряющей самообладания красавицей, сидевшей впереди возле колоннады в группе наиболее фривольно ведущих себя гостей. Экзотическая венгерская красавица посмотрела на него, потом опять уставилась на еду. Она ела, как заводной механизм, который он видел ребенком в Страсбурге: кусочек, потом другой, затем глоток вина, не получая никакого удовольствия ни от съеденного, ни от выпитого.
Ахилл нахмурился. Возможно, она не стоила его беспокойства. Женщина, не получающая удовольствия от своих чувств, едва ли доставит удовольствие ему. Элеонора склонила голову над своей тарелкой, переливающийся золотом шарф покоился на ее коже, провоцирующей желание. Ахилл прошипел безмолвное ругательство. Элеонора была так красива, но в постели графиня, вероятно, такой же механизм, как и за обедом. Раньше это, может быть, удовлетворило бы его, но теперь у него большие запросы.
Вчера в биении сердца ему показалось, что тот огонь, который он увидел в глазах графини, мог бы сжечь его глубочайшую скуку. «И она наслаждалась запахом цветов апельсина», – напомнил он себе. Ахилл откусил кусок куропатки, фаршированной трюфелями, посмаковал его – и оставил загадку мадам Баттяни.
Толстый хозяин, маркиз Дюпейре, со вздохом удовлетворения сел рядом с Ахиллом.
– Отличная куропатка, а? Отличная. – Он похлопал себя по затянутому в корсет животу. – Чертовски прекрасный повар, разве можно не согласиться?
– Я бы не был здесь, если бы не согласился. Дюпейре хихикнул.
– Ах, таково положение вещей! Превосходное вино, превосходная еда и, – он понизил голос, – превосходные женщины. Я вижу, вы восхищаетесь моим последним маленьким кусочком. – Маркиз глупо ухмыльнулся в направлении группы гостей, где находилась графиня.
Сочная куропатка во рту Ахилла сразу же стала пресной.
– Разве? – спросил он, отпивая вина, не чувствуя его вкуса. Он передал свою почти полную тарелку проходящему мимо слуге. – Я не слышал, что нынче в моде импорт девушек.
– Импорт? Ха! Хорошо сказано. Несколько дороговато для снабженцев Луи! Нет, не позволяйте ей дурачить себя, лучшие розовые податливые кусочки – все французские.
Дюпейре поиграл пальцами в сторону сидящих, и женщина, на которую Ахилл не обратил внимания, кругленькая, розовенькая жена шевалье, ответила тем же.
Ахилл выпил еще глоток вина и на сей раз ощутил характерный привкус прекрасного «Манте». Маркиз бросил завистливый взгляд на Ахилла и добавил:
– Конечно, для того, кто действительно готовил постель, мадам де Мадельмон и очаровал мадам де Фошо и ее сестру, она может показаться немного обычной. Мы не можем все быть такими знатоками, как вы, Д'Ажене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120