Застав Эвелину в полном расстройстве. Психея чуть не разрыдалась. Опять все не клеилось. Просто рок какой-то. Гости уже начали съезжаться. Из бальной залы, откуда двери вели на террасу, доносилась музыка.
Психея бросилась в холл, где леди Эль и Брэндрейт встречали гостей. «Где же Аннабелла, — подумала она, — и почему Эвелина не принимает участия в церемонии встречи?» В отчаянии она приступила к леди Эль.
— Где пояс? — сердито вопросила она.
— У меня сейчас нет для вас времени, — невозмутимо отвечала леди Эль.
Мистер Шелфорд, восхищавшийся в этот момент брошью ее милости, был в недоумении:
— Простите, что вы сказали?
Леди Эль засмеялась:
— Что? Ах, простите, без моего рожка я совсем пропала. Простите меня, пожалуйста, мистер Шелфорд.
Повторив свой замысловатый комплимент и услышав на этот раз подобающий ответ, викарий отошел. Только тогда леди Эль могла ответить на вопрос Психеи:
— Я отдала его Аннабелле. Ей он нужен больше, чем Эвелине.
— Больше, чем Эвелине! Как вы можете так говорить. Разве вам не известно, что Брэндрейт ранен стрелой моего мужа? Без пояса она потеряет маркиза навсегда!
— Вы слишком мало верите в истинную любовь, моя милая. Даже странно. Возможно, поэтому вы и недооцениваете любовь к себе Эрота.
— Чью любовь?! — воскликнул пораженный мистер Элленби. Он только что подошел к леди Эль и остановился, изумленный и польщенный услышанным. — Элис? Вы ведь так сказали? — деловито уточнил он. — Я не знаю никакой Элис. Неужели вы снова дразните меня, леди Элизабет? Кто она такая? Мы знакомы?
— Ах, мистер Элленби! — воскликнула леди Эль. Щеки ее покрылись нежным румянцем. Она судорожно старалась придумать хоть что-нибудь. — Я не помню ее фамилию. Я даже не уверена, что ее зовут Элис, но я только что видела ее рядом с мистером Соли. Она смотрела на вас с таким нежным выражением. Я посоветовала бы вам заняться выяснением, кто она такая, причем немедленно.
Очарованный мистер Элленби, склонившись над ее рукой, поспешно удалился.
— Леди Эль, — прошептал Брэндрейт, не замечая приближавшегося к ним Фелмершэма. — С кем вы говорите?
— Сама с собой, — отвечала она, подавая руку виконту с самой обворожительной улыбкой. — Вы не согласны, милорд, что люди преклонных лет могут себе это позволить?
— Я и сам к этому порой склонен, — усмехнулся виконт. — Особенно после пары бутылок портвейна.
— Как остроумно! — Леди Эль взглянула через его плечо и ахнула. — Мне не хотелось бы вас беспокоить, милая, но, мне кажется, я вижу вашего мужа, — шепнула она Психее.
— Моего — кого? — воскликнул озадаченный виконт. — Вы хотите сказать, мою жену?
— А разве я сказала — мужа? Как странно! — Леди Эль повернулась к Брэндрейту и спросила совершенно искренним тоном: — Уж не с ума ли я схожу?
У Психеи краска сбежала с лица, когда, быстро осмотревшись по сторонам, она действительно увидела своего мужа. Подрагивая крыльями, что было у него признаком крайнего раздражения, он стоял рядом с рыцарскими доспехами.
— О Зевс всемогущий, — прошептала встревоженная Психея, потихоньку отходя от леди Эль. Выражение лица Эрота внушало ей опасения. Брови его были сурово сдвинуты, в глазах ни тени улыбки.
«Ничто между нами никогда не изменится», — печально подумала она. Резко повернувшись, она устремилась вверх по лестнице. Психея не шла, но летела. Она надеялась, что Эрот, обидевшись, останется в холле, но она ошиблась. К тому моменту как она достигла площадки лестницы, он уже поравнялся с ней, схватил ее за руку и потащил за собой вниз и оттуда на террасу.
Здесь он остановился и сжал обе ее руки повыше локтей.
— Я не намерен отсюда уйти, пока ты не вернешь мне пояс мамы и ее эликсиры. После этого ты можешь делать что пожелаешь. Я никогда больше не стану спрашивать тебя, чем ты занята, куда ты направляешься, или убеждать тебя в бессмысленности твоих поступков. Отдай мне только то, что ты украла у матери. А затем я вернусь на Олимп и найду себе какой-нибудь другой дворец для жилья.
Психея никогда еще не видела мужа в таком состоянии. Она не знала, какое чувство в ней преобладало — страх, что они больше не будут вместе, или ярость оттого, что до самого конца он так и остался на стороне матери и все его мысли были только об Афродите. Этот олух не желал понять ее. Психею.
— У меня нет ни пояса, ни эликсиров, — сказала она.
— Так ты отрицаешь, что ты их украла?
— Нет, они были мне очень нужны, особенно когда ты вмешался, куда тебе не следовало. Как ты мог выстрелить в Брэндрейта, когда между ним и Эвелиной все так хорошо налаживалось?
Его суровое выражение слегка смягчилось, и он отпустил ее руки.
— Потому что ты разозлила меня своим упрямством, своим молчанием, своей лживостью. К тому же тебе так понравилось нарушать приказы Зевса, что я подумал, не развлечься ли и мне по твоему примеру, пробуя на смертных свою власть.
— Ты презираешь меня за то, что я тоже некогда была смертной?
Он смотрел на нее, упрямо выпятив подбородок. Психея вспомнила голос, донесшийся до нее с дуновением ветерка: она непременно должна узнать, почему сердце ее мужа полно гнева.
— Эрот, — сказала она, сделав шаг по направлению к нему, — скажи мне только одно: почему ты так сердит на меня?
— Что ты хочешь, чтобы я тебе еще сказал? — спросил он с удивленным видом. — Ты же все прекрасно слышала. Или ты не находишь, что кража вещей моей матери может быть достаточной причиной?
— Нет, не нахожу, — отвечала она уверенно. — Я чувствую, есть что-то более важное, о чем ты мне никогда не говорил. Ты иногда так на меня смотришь, что мне кажется, ничто не могло бы доставить тебе большего удовлетворения, чем взять меня за горло и задушить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75