Он досадливо поморщился, однако подчинился. Некоторое время они продолжали танцевать, а когда музыка закончилась, он отступил и поклонился.
Заметив, что Абигайль направляется в ее сторону, Хеллер поспешила ей навстречу.
— Мы встретимся снова, сеньорита Пейтон, — услышала она за спиной. — Я приду к вам из ниоткуда, подобно ветру, который принес меня сюда сегодня вечером, и мы закончим то, что начали. — Так и не опознанный ею незнакомец повернулся и, уверенными шагами пройдя через зал, вышел на веранду, затем вскочил на жеребца и коснулся рукой края сомбреро.
Музыка прекратилась, все взгляды снова устремились к веранде.
— Благодарю, сеньоры и сеньориты, за то, что позволили мне присоединиться к вашему веселью! — Громко произнеся эти слова, он пришпорил лошадь и умчался в ночь.
Хеллер подхватила подол платья и, подбежав к дверям веранды, стала вглядываться в темноту, следя за неясным силуэтом. Зигзаг молнии разрезал небо, освещая лошадь и всадника, вспышка сопровождалась ударом грома, от которого пол веранды задрожал, но она продолжала наблюдать, пока всадник окончательно не исчез из поля зрения. Ее по-прежнему мучил вопрос: кем же был этот человек в действительности — Хоакином Мурьетой, страшным бандитом, или Рикардо Монтаньосом, плантатором из Сан-Диего?
Ночью перед сном Хеллер записала в своем дневнике:
«Вечером Коммерческий совет Сан-Франциско устроил восхитительный бал-маскарад в отеле „Космополитен“. Собрание гостей напоминало выставку редких экзотических птиц, поражая богатством костюмов и фантазией их изготовителей…»
Хсллер перечитала запись. Вечером случилось еще кое-что, о чем Хеллер не могла позволить себе написать, но именно эти минуты ей никогда не удастся забыть.
Выехав на улицу, Хоакин пришпорил Тигра, и вскоре они добрались до восточной окраины города. Здесь он натянул поводья и похлопал жеребца по шее.
— Стой мальчик, успокойся. Отдохнем немного.
Лежавший позади него Сан-Франциско с его мерцающими огнями был подобен красивой женщине в наряде, украшенном алмазами. Простиравшаяся перед ним земля была прекрасна: днем — пышная зеленая богиня, ночью, в лунном свете — очаровывающая соблазнительница; он мог бы без конца скакать по ее холмам и долинам, купаться в ее озерах, реках и протоках, отдыхать под ее сосновыми ветвями, спать в ее укромных пещерах…
Глядя на эту землю, которую он любил, Хоакин понимал, что задержался в городе слишком надолго. Поднявшись высоко в седле, он почувствовал, как сила земли просачивается во все его существо. Как прекрасное бренди, эта сила, возбуждая, текла по его жилам.
Ах, если бы она могла так же перенести свое волшебство на его сознание, освободить от воспоминаний — тогда он возродился бы вновь.
Ему казалось, что прошло всего несколько мгновений с того момента, когда он наслаждался, поймав ошеломленный взгляд Мейджера, наблюдая за его страхом. Хоакин без труда мог представить, что происходило в голове этого человека, и поэтому у него не было сомнений: первым местом, к которому направится Мейджер, когда доберется до дома, будет ящик стола. Тогда он окончательно убедится, что кнут действительно принадлежит ему, жаль только, что никто не сможет стать свидетелем его замешательства…
И еще была Хеллер. Вкус ее поцелуя все еще оставался на его губах; он чувствовал прикосновение ее тела, ощущал ее дыхание… Что ж, однажды он сдержит данное ей обещание, и они закончат то, что начали.
Глава 9
Мейджер как ужаленный отскочил от пустого ящика.
Кнут исчез.
По дороге домой он почти уверил себя, что проклятая вещь лежит там же, куда была положена два года назад, в день, когда для него настало время переехать на Ринкон-Хилл и стать Гордоном Пирсом, добропорядочным членом сан-францисского общества. С тех пор он забыл о кнуте.
— Черт! — Лютер схватил стул и грохнул им о стену. — Этот мерзкий мексикашка пробрался в мой дом и украл кнут! — Голова его задергалась, рот открылся, но слов не было слышно. Его легкие словно опустели, он задыхался. — Мурьета мертв! Мертвецы не врываются в дома и не воруют кнуты! — наконец удалось выдавить ему.
Как раненый лев, Мейджер заметался по комнате, страшно ругаясь. Здравый смысл подсказывал, что человек на балу не мог быть Мурьетой. Но тогда кто? Один из его приятелей? Родственник жены? Одно ясно: кто бы он ни был, этот человек хочет отомстить. И самое главное, вор знает, что владелец кнута не Гордон Пирс!
Это открытие поразило Мейджера до глубины души, и он в очередной раз пожалел о том, что когда-то услышал имя Хоакина Мурьеты. Зловредный мексиканец оказался даже хуже, чем чума.
Из всех людей, ограбленных Лютером и его бандой, из всех женщин и девочек, которых они изнасиловали, только Мурьета и его головорезы преследовали их день за днем, неделя за неделей. Дэйв, Джед, Сэм — все умерли в течение шести месяцев после того набега. Пот прошиб Лютера, едва он вспомнил день, когда Мурьета и его товарищи нашли Сэма. Беднягу привязали к столбу, затем вылили сахарную воду ему на голову, а муравьи закончили дело. Это был день, когда Лютер понял: его Мурьета специально оставил напоследок.
Разумеется, он и сам был не дурак: знал, когда встать на пути, а когда бежать. Ненависть Мурьеты сделала его крайне изворотливым. Ему нельзя было больше оставаться на свободе, и поэтому он позволил агентам из Уэллс-Фарго изловить себя и заключить в тюрьму за кражу. Судья окружного суда признал его виновным и приговорил к двадцати годам в Сан-Квентине. Мейджер помнил, насколько забавно это было, как он веселился, обманув Мурьету и избежав его мести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90