Беранж посмотрела на его руки, большие, загорелые, крепко обхватившие бокал.
— Да, могу понять. Однако мы сейчас говорим о любовном романе, а не о подавлении какого-нибудь мятежа. Ухаживание за Маргеритой требует… деликатности, а не кулаков.
— Почему вы решили помогать мне добиться Мэгги?
Вопрос, казалось, привел Беранж в недоумение.
— Что значит «почему»? — возмутилась француженка. — Она моя подруга!
— Неужели? — скептически произнес герцог. — Вы даже имя ее не умеете произнести правильно.
— Нон. Это вы зовете ее не по-настоящему, а каким-то безобразным звукосочетанием «Мэгги»! Фу! Никогда не могла понять, зачем англичане берут прекрасное имя и портят его до неузнаваемости…
— Ладно, — оборвал ее Джереми, прежде чем она пустилась в рассуждения о превосходстве французской культуры над английской. В ходе вечера он уже выслушал несколько подобных лекций. — Итак, Мэгги ваша подруга.
— И я хочу, чтобы мои друзья были счастливы. Особенно Маргерита. Она самая искренняя и милая девушка из всех, кого я знаю. — Беранж раздраженно ткнула вилкой в креветку. — Ее ужасное семейство обошлось с ней безобразно! Я вошла в мастерскую и увидела ее в слезах… В слезах! Из-за того, с каким презрением отвернулись от нее отец и гадкие сестры… И это в тот момент, когда она должна быть счастлива… когда все славят ее талант! — Француженка пронзила Джереми свирепым взглядом. — Я хотела бы видеть Маргериту счастливой. И если для счастья ей нужны вы, я сделаю все, чтобы она вас получила… даже если для этого мне понадобится интрига против самой Маргериты.
Джереми снова растерянно заморгал. Пылом и страстностью речи она напомнила ему тетю Пиджин, хотя та, насколько было ему известно, никому не предлагала в ресторане показать свои ножки.
— Хорошо, что вы имеете в виду?
Первым делом Беранж заказала новую бутылку шампанского, так как ее бокал опустел. Затем она посоветовала ему убедить семью Мэгги, чтобы они признали ее решение стать профессиональной художницей.
Джереми пришел в ужас.
— Как, по-вашему, я могу это сделать? — воскликнул он.
Беранж одарила ослепительной улыбкой официанта, наливавшего в ее бокал шампанское, и заявила:
— Откуда мне знать? Вы герцог. Разве вы не можете им приказать?
— Конечно, не могу.
— Тогда какой же смысл быть герцогом, если вы не можете заставить людей делать то, что вы им велите?
— Я полжизни всем твержу, что титулы просто насмешка.
— Это плохо. Видите ли, Маргерита нуждается в одобрении семьи. В отличие от меня ей важно, что думают о ней родные. Поэтому безобразная история, когда они перестали с ней разговаривать, потому что у нее хватило смелости зарабатывать живописью себе на жизнь, очень ее мучает. По-моему, она цепляется за Огюстена лишь потому, что он единственный, кто встал на ее сторону, когда отец заявил ей… ну, как вы это называете? Ах да, свой ультиматум. И если вы сумеете изменить их отношение, Маргерита перенесет свою благодарность с Огюстена на вас.
— Почему? — недоумевал Джереми.
— Глупец! Да потому, что Маргерите, чтобы перестать чувствовать себя в долгу перед Огюстеном, надо почувствовать себя в долгу перед кем-то еще. Если вы вернете ей семью, она поймет, что вы оказали ей величайшую услугу… за которую надо расплатиться.
— Ладно, это я сделаю. — Джереми еще не знал как, но для Мэгги он сделает все! — Есть еще какие-нибудь идеи, мисс Жаккар?
Допив оставшееся в хрустальном бокале вино, Беранж поставила его на стол.
— Да. Вам надо сделать ей предложение. Девушка вроде Маргериты, я уверена, оценит предложение замужества, особенно после того, как впервые занималась любовью. — Француженка окинула его проницательным взглядом. — Английские девушки так старомодны.
Значит, Мэгги рассказала подруге, что уже занималась с ним любовью? Прекрасно. А он и понятия не имел, что женщины так откровенничают друг с другом. Кстати, разве он не сделал Мэгги предложение нынче утром? Подумав, герцог пришел к заключению, что, видимо, не сделал. Трудно все припомнить, если они столько раз занимались любовью, а потом…
Нет! Предложения он, черт побери, не делал. Неудивительно, что Мэгги так на него разозлилась. Он снова посмотрел на француженку.
— Сделаю. А теперь могу ли я спросить вас кое о чем, мисс Жаккар?
— Разумеется. — Беранж царственно наклонила голову.
— Почему вы мне помогаете? На самом деле? Чтобы потом иметь возможность сообщать всем, что дружите с герцогиней Ролингз?
— Ну конечно! — весело улыбнулась она.
— Полагаю, — ответил ей улыбкой Джереми, — что тогда у герцогов все-таки есть кое-какие преимущества.
— Есть, Джерри. Безусловно, есть.
Глава 28
Мэгги вернулась на Парк-лейн в полном изнеможении, голова у нее раскалывалась. Какое облегчение проскользнуть в свою комнату и закрыть за собой дверь… Хотя она удивилась, не встретив герцога на лестнице, однако не решилась справиться о нем у Эверса. Не стоит привлекать внимание к тому, что она снова ночует в одном доме с ним.
Впрочем, после неприятной сцены в ее мастерской Джереми мог найти себе другое место для ночлега. Вместе с принцессой, например.
Мэгги решительно попыталась выбросить из головы эти мысли. Не все ли ей равно, где спит Джереми? Пусть спит хоть на полу у кровати принцессы Аши, ей это совершенно безразлично! Она мечтала только распустить волосы и расчесать их. Хилл слишком туго затянула тяжелый узел, воткнула столько шпилек, чтобы сохранить прическу, даже голову ломило, а кожа на макушке горела огнем. И в постель! В одиночестве…
— Хилл? — позвала она с порога спальни.
В камине горел огонь, покрывало отвернуто, но доверенной служанки не было и в помине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91