Тебе следует танцевать где-нибудь на балу с приличным джентльменом и не ждать, когда какой-то шалопай проникнет к тебе через окно.
– Но этот шалопай намного интереснее всех джентльменов, вместе взятых. – Мария подвинула ближе к нему стул от туалетного столика. Гарри по-прежнему стоял, тяжело опираясь на подоконник, и Мария чувствовала, что бодрится он с трудом.
– Почему ты оказался на улице в такую погоду?
– Повод не очень хороший. – Гарри вытер лицо кончиком шали.
– А что такое?
Вместо того чтобы не придать значения ее вопросу или отказаться отвечать на него, Гарри просто долго смотрел на нее. Глаза Марии привыкли к сумраку комнаты, и ей удалось рассмотреть его получше. Он убрал волосы со лба, мерцающее пламя камина подчеркивало четкий абрис лица. Вода стекала с мокрых волос по шее за воротник мокрой рубашки. Мария старалась не смотреть на эту тонкую струйку.
– Это трудно объяснить, – сказал, наконец, Гарри. – Надеюсь, у тебя был более приятный вечер.
– Мы ходили в театр, – ответила Мария, меняя тему разговора, чтобы увести его от забот, от которых он устал сегодня вечером. – Спектакль был прекрасным, хотя моей кузине Джоан, мисс Беннет, он показался глупым, и она весь вечер шептала мне на ухо ужасные вещи. Джоан способна шутить над чем угодно. И у нее так смешно получается, что я всегда хохочу. – Она помолчала немного. – Тебе нравится театр?
Этот вопрос, похоже, развеселил Гарри. Он усмехнулся:
– Я довольно сдержанно отношусь к нему.
– А я обожаю театр. Я могла бы ходить туда каждую неделю, но отец говорит, что, возможно, на время придется об этом забыть.
– Почему? Он не разделяет твоего энтузиазма?
– Нет, он любит театр, как мне кажется. Но в конце одного спектакля какие-то люди на галерке встали и начали кричать. Они бросали листовки, и отец был очень недоволен.
– Почему? – поднял голову Гарри.
– Это были листовки в поддержку королевы, – вспыхнула Мария. – Некоторые зрители веселились, когда их разбрасывали. Джоан схватила одну листовку, когда отец отвернулся, иначе, я уверена, мы бы никогда не узнали, что это такое.
– Твой отец выражает симпатии королеве? – Взгляд Гарри стал внимательным и настороженным.
– Папа? – удивленно переспросила Мария. – Нет, конечно, нет. Он – консерватор, ты же знаешь. Мне кажется, его рассердило поведение сторонников королевы, они мешали смотреть спектакль. Отец считает, что люди должны уважать титул короля, даже если он им не нравится.
– Тогда он считает, что у них есть веская причина не любить короля.
– Я… Я думаю, что он просто знает, что людям не нравится король, независимо от причин. Папа всегда был дипломатом, привыкшим иметь дело с людьми, какие они есть, а не с такими, какими они должны быть. – Мария озадаченно посмотрела на Гарри. – А в чем дело?
Но Гарри только покачал головой:
– Он поддерживает развод короля?
– Никто не поддерживает этот развод, за исключением самого короля. – Мария округлила глаза. – Даже я это знаю.
– И что ты думаешь по этому поводу? – Гарри снял шаль с плеч и аккуратно сложил.
Мария оторвала взгляд от его мокрой рубашки, прилипшей к рукам и груди.
– Я… Я думаю… Я считаю, король не должен разводиться с королевой Каролиной, когда каждый в Лондоне знает, что у него самого десяток любовниц. Как бы плохо она себя ни вела, он делал то же самое.
Это нечестно.
– Согласен. – Гарри тяжело вздохнул и опустил голову. У него был такой усталый вид, что у Марии дрогнуло сердце. Она взяла его за руку. Его пальцы переплелись с ее пальцами, словно он черпал силу в ее прикосновении. Ей все еще нестерпимо хотелось узнать, что он делал и почему, но она сдерживала себя. Он расскажет ей, когда сможет, если сможет. Ни слова не говоря, Мария взяла его руку, стараясь утешить.
У Гарри перехватило горло, когда он посмотрел на их сплетенные руки. Ему необходимо было увидеть ее сегодня вечером, хотя сил уже почти не осталось. Вечер был холодным и дождливым, а он несколько часов следовал тенью за лордом Бетуэллом. Теперь, когда он знал, что его задача – не защищать, а наблюдать, Гарри не видел смысла ждать на улице у особняка Кавендиша, пока Бетуэлл обедал там. Но если бы он не пошел туда, Анжелика захотела бы знать причину отказа. Гарри никому не говорил о своем разговоре с Фиппсом и Стаффордом. Ему неизвестно, как отнесутся к этому его коллеги-агенты. Он не знал, как поведет себя Стаффорд, если вся команда взбунтуется. Он узнал правду о своей работе, но ему не стало от этого легче.
Мария уверена, что ее отец – верный и преданный человек. А почему нет? Донкастер – консерватор, а консервативная партия – на стороне правительства. Какой у него мотив идти против и помогать оппонентам? Но Сидмаут и Стаффорд считают, что такое возможно. Мария будет сильно переживать, если это окажется правдой.
– Ты очень любишь своего отца?
– Конечно. – Мария подняла на него глаза. – Лучшего отца и желать невозможно.
– У каждого должен быть любящий отец, – кивнул в ответ Гарри и подумал, что все домыслы насчет Донкастера – чепуха. Он предан королю. Почему на него пало подозрение?
– Гарри… – Мария замолчала, потом встала. – Мне очень хочется помочь тебе. У меня такое чувство, что ты в опасности, а я ничего не могу сделать.
Несмотря на усталость, Гарри улыбнулся и поднес ее пальцы к губам, потом прижал их к своей щеке:
– Вот это мне помогает. Просто разговор с тобой.
Мария нежно и немного печально улыбнулась в ответ, словно знала, что у них в запасе лишь короткий миг спокойствия. Она приблизилась к нему и обняла за шею. Гарри положил ей голову на грудь и одной рукой обнял за талию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96