Или фермеров? Им точно так же нужны жёны, как и англичанам.
Но Колин, похоже, продолжал искать причины для возмущения.
– Они очень редко моются, твои американцы.
– Зато ты благоухаешь, как цветущий сад.
Наступило молчание.
– Мне надо помыться, – мрачно заметил Колин. Он поднял глаза к потолку и долго смотрел на него. Похоже, созерцание белого потолка несколько охладило его пыл. – Впрочем, мне они нравятся, – неохотно признался он. – Американцы эти.
– Ой, и мне тоже, – согласилась Мэдлин, потому что ей нравилось, что Колин возмущается.
Опять наступила тишина.
– Ты ничего не знаешь о сельском хозяйстве. – Эти слова прозвучали у Колина как предупреждение.
Ей хотелось спросить: откуда он знает? Но беда в том, что он прав, поэтому Мэдлин лишь пренебрежительно махнула рукой.
– Я быстро учусь. К тому же умею стрелять из мушкета, поэтому смогу защититься от индейца или медведя. Спасибо, что беспокоишься за меня.
Мэдлин повернулась к нему. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль, вероятно, он думал об этой дикой земле, Америке. Потом на его лице появилась улыбка, видимо, Колин представил себе, как Мэдлин борется с медведем или с индейцем.
– У нас есть ферма. У нашей семьи, – задумчиво обронил Колин. – На холмах, недалеко от Пеннироял-Грин. По правде говоря, я всегда надеялся, что однажды буду там жить. Овцы. Шерсть. Я знаю, отец был бы счастлив уступить мне эту ферму.
– Ты! На ферме! Я думала, твой дом – Лондон.
– Мой дом – Луиза, – рассеянно поправил ее Колин. – Где она…
О, ну конечно. Мэдлин подавила в себе чувство раздражения, которое вызывал в ней этот образец добродетели по имени Луиза.
– А какая она?
– Луиза? – Казалось, Колин удивлен ее вопросом, и ей стало смешно, потому что он сам всегда задавал множество вопросов. – Красивая, конечно.
– Конечно, об этом даже говорить нечего.
Колин чувствовал, что она насмешливо улыбается, и мельком взглянул в ее сторону. Он положил руки под голову и стал описывать Луизу:
– Ты бы поняла, что она нежная и мечтательная. У нее огромные голубые глаза. Своей синевой они напоминают полевые колокольчики. Каждую весну, когда зацветают колокольчики, ты бы заметила, что она сама похожа на весну, потому что у нее золотистые волосы и голубые глаза. Но что забавно, она очень практичная девушка. Еще она отлично умеет слушать, обожает читать и гулять по холмам.
Мэдлин подумала, что все это звучит как-то глупо. Но она понимала, что любовь может оживить и сделать яркой любую картинку. А у нее к Луизе никакой любви не было.
– Она смешит тебя?
Колин задумался.
– Она часто смеется, когда я нахожусь поблизости. Неужели Колин Эверси действительно хотел, чтобы всю жизнь смеялись над ним, а не вместе с ним? Он был необыкновенно обаятельной личностью, просто сводил с ума, но в его шутках скрывались всякие уловки; он пользовался ими, чтобы изменить тему разговора и убедить кого-то. И если внимательно присмотреться, то за всем этим скрывалась его ранимость.
Возможно, он не хотел, чтобы к нему присматривались, потому что очень часто, когда тебя пристально рассматривают, чувствуешь себя неловко. Разве что ты смирился с этим и тогда чувствуешь себя безрассудно и свободно. Но прежде чем поймешь это, окажешься в постели с этим мужчиной на постоялом дворе. Мэдлин улыбнулась про себя. Колин утомился, но она задала ему вопрос, который не могла не задать.
– Вы… вы двое когда-нибудь…
– Занимались любовью в сарае? – Колин искоса посмотрел на Мэдлин. – Разумеется, нет. – Этот вопрос, похоже, развеселил его. – Она же…
Тут он остановился.
– Понятно, – коротко бросила Мэдлин.
Но у Колина хватило ума не извиняться, иначе было бы еще хуже. Хотя неловкое молчание, последовавшее за его словами, было ничуть не лучше.
«Меня это не волнует», – сказала себе Мэдлин. Она занималась любовью в сараях. Если быть откровенной, она сама начала то, что произошло потом на сеновале. Она была замужем, она могла стрелять из пистолета и мушкета. Она никого не погубила и не хотела этого. А сейчас она лежала в постели рядом с Колином Эверси, и они с успехом смогут заняться любовью и здесь.
Но через несколько недель, если они найдут Хораса Пила и она получит от семьи Эверси двести фунтов, в Америке она станет тем, кем захочет. Она молода, здорова, красива и сильна.
И Колину Эверси каким-то образом удалось вернуть ей… себя. Мэдлин замерла на мгновение, осознавая широту такого подарка.
– Я целовал ее, – признался Колин. Видимо, таким образом он хотел ее успокоить, чтобы она не чувствовала себя распутницей.
– Хватит. – Эти слова вырвались у Мэдлин с таким раздражением, что она сама вздрогнула.
Колин повернулся к ней. Мэдлин чувствовала, что он смотрит на нее, размышляя о чем-то.
Мэдлин уставилась в потолок и вздохнула, представив себе, что это воздух Америки, и почувствовала себя лучше. Или просто убедила себя в этом.
– А каким человеком был твой муж?
Мэдлин повернула голову в его сторону, но теперь его взгляд был направлен в потолок.
– Добрый, веселый, сильный и настойчивый. Мы были молоды, когда поженились. Иногда казалось, что мы едва знаем друг друга. Мы… узнавали друг друга сами.
– Узнавали друг друга, – тихо повторил Колин, словно эти слова ему понравились. – Тебе известно, что я слышал о нем? – прошептал он.
Мэдлин напряглась. Боже мой, неужели Колин Эверси действительно знал ее мужа?
– Я слышал… – Он замолчал. – Я слышал, что у него очень большое мужское достоинство.
Мэдлин рассмеялась, Колин рассмеялся следом за ней.
Потом они некоторое время лежали тихо. И несмотря на причины, по которым они оправились в это путешествие, Мэдлин не могла припомнить, чтобы когда-нибудь в жизни чувствовала себя так же уютно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87