— Мы будем танцевать — правда, не вальс.
Она улыбнулась, по своей воле продолжая двигаться по его телу и глядя в его темнеющие глаза:
— И музыка звучит только для нас двоих.
Диван у окна оказался идеальным местом. Лорд уложил Леонору и сам устроился рядом, наслаждаясь молочно-белыми и такими нежными полушариями ее грудей. Трентем ласкал и дразнил ее соски до тех пор, пока она не начала извиваться под ним, лепеча что-то и уже не скрывая своего желания.
Улыбаясь, он поднял ее юбки, чтобы видеть ее всю, провел ладонями от круглых и нежных коленей вверх по бедрам, еще раз и еще, и когда она открылась навстречу его ласке, приник губами к горячей и влажной от страсти плоти.
— Тристан! Нет…
— Да… — скорее стон, чем слово, но говорить он уже не мог.
Она такая сладкая, такая горячая, его язык дразнил, описывал круги и зигзаги, и тело Леоноры выгибалось навстречу, и она уже не помнила, что леди так себя не ведут, потому что оказалось, что на этой дороге, по которой они идут вдвоем, они просто мужчина и женщина, между которыми позволено все и все прекрасно, прекрасно…
Чувствуя, что ее взрыв близок, Тристан освободился от одежды и вошел в нее, чтобы вместе подняться еще выше, туда, где только он нужен ей, и поэтому она обвивает его ногами, и судорожно цепляется за него, и выкрикивает его имя, Наконец наступает освобождение, и тела их сотрясаются единой дрожью, и сияющая волна наслаждения словно выбрасывает на теплый песок сплетенные тела. Так они лежали, слушая, как кровь стучит в висках, чувствуя друг друга и наслаждаясь теплом и близостью. Вот взгляды их встретились, но ни он, ни она не торопились разорвать объятия.
Леонора провела ладонью по его щеке, он услышал негромкий вздох и понял, что, хотя тело ее все еще покоится на золотом песке удовольствия, мозг уже вернулся в реальность.
Повернувшись, взглянул на девушку и вопросительно поднял бровь.
— Вы сказали, что я выбрала не тот инстинкт, что вами движет не желание ответить на вызов и сломить противника. Что же тогда? — Она обвела взглядом комнату, и кушетку, и их тела. — Почему мы здесь?
— Мы здесь, потому что я хочу вас.
— Так это просто вожделение… — В голосе прозвучало разочарование.
— Нет. Вы не слушаете, что я говорю. Я. Хочу. Вас. Никакая другая женщина не сможет занять это место. Только вы.
Она смотрела на него как-то слишком серьезно.
— Поэтому я буду преследовать вас, пока вы не согласитесь стать моей.
«Только вы».
На следующее утро за чаем она обдумывала эти слова. И решила, что не уверена в том, какой именно смысл он вкладывает в них. Все-таки мужчины — существа странные и загадочные, а тот тип, к которому принадлежит Тристан, загадочен вдвойне.
Были и другие осложнения.
Теперь она убедилась, что все ее благие намерения тают, как снег на солнце, стоит ей оказаться в его объятиях. Сколько раз она торжественно обещала себе, что не допустит этого, и каждый вечер ему удавалось добиться своего. По-видимому, стоит поискать — может, у кого из знакомых найдется пояс верности… Она хмыкнула. Скорее всего это тоже окажется бесполезным — наверняка Тристан умеет вскрывать замки.
А что касается его предложения перестать сопротивляться идее о браке и посмотреть, не охладит ли это его пыл, то как он вывернул ее слова! И что теперь делать?
Деликатное покашливание Кастора вернуло Леонору к реальности. Сколько она сидит за столом, словно сомнамбула глядя на несъеденный тост? Отодвинув тарелку, девушка повернулась к дворецкому:
— Когда лакей поведет Генриетту гулять в парк, дайте мне знать. Я пойду с ними.
— Слушаю, миледи.
Милдред, Герти и Леонора приехали на вечер леди Каттертуэйт не слишком рано и не слишком поздно. Официальное открытие сезона приближалось, и представители высшего общества возвращались в Лондон из загородных имений и с курортов. Каждый вечер балы и прочие увеселения становились все более людными. Не слишком большой зал леди Каттертуэйт уже с трудом вмещал гостей. Поприветствовав хозяйку, Леонора оглянулась, удивляясь отсутствию Тристана. Вот сейчас он возникнет рядом и возьмет ее за руку — как всегда, без решения. Но его не было, и, слегка встревоженная, она провдила тетушек к диванам, на которых уже восседали матроны, обмениваясь последними новостями и обсуждая присутствующих, Милдред с кем-то разговаривала, поэтому Леонора сказала Герти: «Я пойду поболтаю с кем-нибудь». Та кивнула, и девушка пошла вперед, чувствуя себя удивительно одиноко. Казалось бы, она сто раз была на балах и ее раздражало постоянное присутствие Тристана. Теперь она одна — можно подойти к знакомым, улыбнуться любому мужчине, потанцевать… Горе в том, что ничего этого ей совершенно не хотелось. А хотелось только одного — узнать, не случилось ли с ним чего-нибудь. И если нет, то вдруг сегодняшнее отсутствие — результат вчерашнего разговора? После тех слов — «только вы» — он держался как-то странно. Леонора уловила некую сдержанность, словно он жалел о сказанном. Но почему? Потому, что сказал слишком много, или потому, что сказал не то, что думал? Леонора вздохнула, приказала себе не вспоминать о нем и в результате занялась самобичеванием: как она могла позволить себе так привыкнуть к этому человеку? Ведь ей не хватает его! Она беспокоится!
Неужели он все же сказал неправду? Она и так с трудом понимала, что им движет… Почему-то это стало вдруг ужасно важно — знать и понимать мотивы его поступков. Но еще страшнее была мысль, что он может быть неоткровенен с ней. Если так… то дальше лежала пропасть. Леонора вздохнула — эта была та самая ситуация, которой она надеялась избежать, отказываясь вступать в брак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119