— Я редко болею, — сухо отозвалась она. — А если бы и заболела, заверяю тебя, не стала бы делать этого в присутствии гостей!
И в доказательство она подняла голову и окинула его вызывающе гордым взглядом, хотя выцветшие янтарные глаза подозрительно влажно блестели.
При виде ее слез Митчел скрипнул зубами. Он отвергал ее право расстраиваться из-за его отъезда. Еще в кабинете Сесила он понял, почему она пыталась рассказывать ему о портретах родственников. Знал, почему ей так чертовски не терпится повести его в гостиную и представить всем как своего внучатого племянника. За последние тридцать четыре года Оливия даже не попыталась послать ему хотя бы записку с объяснением, кто он и кем она ему приходится. А вот теперь ей приспичило каяться. Воображает, что может все искупить пустыми, никому не нужными поступками! Ее умоляющее лицо и цепкая рука вовсе не кажутся ему признаками истинной симпатии к нему и скорее говорят о вине и страхе.
Да, она всего лишь напуганная старуха с нечистой совестью, стоящая на пороге смерти. Хитрая старуха, желающая побыстрее получить прощение. Вероятно, поэтому и не хочет, чтобы он обманул ее ожидания, слишком поспешно уехав из города. Недаром она подозрительно быстро оправилась от приступа дурноты и сдержанно, почти безразлично поинтересовалась:
— Возвращаешься в Лондон или Париж?
— Нет! — отрезал Митчел, решив устроить ее в ближайшем кресле и тут же ретироваться. Не собирается он представляться гостям, вот и вся недолга! — Простите, уже поздно, а мне нужно отвезти Кэролайн домой.
— Собираешься когда-нибудь еще раз приехать в Чикаго?
— Через две недели после отъезда, — коротко ответил Митчел, едва ли не насильно подводя ее к неудобному на вид антикварному стульчику, прямо у входа в гостиную.
Но она остановила его, прислонив трость к его коленям:
— Так ты вернешься через несколько недель?
Митчел взглянул на просветлевшее лицо и засиявшие, полные слез глаза, и крошечный камешек оторвался от стены безразличия, которую он воздвиг и всю свою жизнь всячески оберегал от незнакомых ему членов семьи. Оливия буквально лучилась радостью и сжимала его руку, словно не могла заставить себя отпустить его.
Она напоминала ему хитрого паучка, не обращавшего внимания на его куда большие размеры и готового храбро встретить опасность, поджидавшую тех, у кого хватало ума бродить под обваливающимися стенами. Он мог одним щелчком сбросить ее с рукава, но вместо этого услышал собственный голос:
— Я строю дом на Ангилье, и мне нужно провести там пару недель, а после этого я вернусь.
— Я так рада! — воскликнула она и в доказательство порывисто прижалась пергаментной щекой к его руке. — Я слышала, Ангилья — прекрасный остров. Кстати, там есть отель, о котором все только и говорят. Генри Бартлетт часто туда ездит, — добавила она, но тут же вспомнила о восхитительной задаче, которую взяла на себя и еще не успела выполнить. — Это Мэтью Фаррел и его жена, Мередит Бэнкрофт. Они только что вернулись из поездки в Китай. Ты, разумеется, слышал о них?
— Да, — протянул Майкл, с удивлением обнаружив, что действительно знает и искренне любит по крайней мере двух людей в этой комнате.
Вытянув шею, Оливия приготовилась вести его в бой.
— Итак, кому первому тебя представить?
— Мэтью Фаррелу, — поспешно ответил Митчел.
— Прекрасно, но нам придется пройти мимо Бартлеттов. Так что начнем с них.
Она взяла его под руку, весело улыбнулась и потащила вперед. Митчел, не видя выхода, наскоро нацепил на лицо маску учтивости и позволил ей править бал.
Очевидно, Сесил уже успел кое-кому шепнуть о появлении Митчела, и новость быстро распространилась среди гостей, потому что стоило ему войти в гостиную под руку с Оливией, как множество любопытных лиц тут же повернулось в их сторону. Давно его не разглядывали так пристально, подвергая тщательному осмотру с головы до ног. Уровень шума мгновенно снизился почти до нуля, превратившись в восторженный шепоток.
Оливия мгновенно отметила благоприятное впечатление, произведенное племянником, и зашагала еще медленнее, чтобы как следует его показать.
— Похоже, ты вызвал настоящий фурор среди дам, — довольно прошептала она и, окинув комнату понимающим взглядом, добавила: — Даже среди замужних.
«Особенно среди замужних», — мрачно подумал Митчел. Как же, в стойло ведут нового жеребца и к тому же чистокровного! Порода делала его гораздо более желанным любовником, чем простые инструкторы по теннису, фитнесу или нищие художники и актеры.
Он давно уже играл в высшей лиге с такими же, как эти, игроками, знал все правила, все игры и способы их выиграть. Он не гордился и не стыдился прошлых успехов, но и не пытался их повторить. Единственной реакцией на собравшихся в этой комнате женщин было чувство облегчения. Какое счастье, что Оливия слишком старомодна, чтобы понять, о чем думают некоторые из них.
Оливия снова сжала его пальцы, чтобы привлечь внимание, и Митчел повернул к ней голову.
— Я знаю, о чем думают эти особы, — объявила она.
— И о чем же? — осторожно осведомился растерявшийся Митчел.
Оливия утвердительно кивнула и счастливо прошептала:
— Они думают, что ты их хрустальная мечта!
А вот Генри Бартлетт явно так не считал. Генри Бартлетт точно знал, кто такой Митчел Уайатт, и Генри Бартлетт хотел, чтобы Митчел тоже это знал.
Когда Оливия в соответствии с инструкциями Сесила поинтересовалась, встречался ли он с Митчелом, ледяная улыбка Бартлетта сменилась наглой ухмылкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18