Аманда не отрицала свои намерения и лишь подтвердила их, теребя бриллиантовое ожерелье. Ни одна женщина не наденет самые лучшие свои драгоценности, чтобы спать в одиночестве. Она напоминала ему гурию из эротических фантазий, и его тело напряглось в ответ.
– Это противоречит всем понятиям о благопристойности.
– Фи, никто не узнает.
– Я узнаю.
– Но если меня повесят, вам не придется жертвовать своей свободой.
– Вас не повесят!
Аманда уставилась на свои босые ноги. Крошечные розовые пальчики выглядывали из-под тонкого белого кружева.
– Неужели так ужасно сделать мне предложение? Я не потащу вас под венец, если не будет ребенка.
Ребенок? Еще один монстр вроде него? Рекс глубоко вдохнул, кажется, впервые с того момента, как Аманда вошла в комнату. Да, это легкомыслие от недостатка воздуха.
– Я был бы счастлив назвать вас женой, если бы не поклялся остаться холостяком.
– Вы не любите женщин?
– Конечно, люблю. Вы должны были заметить это днем. – Если бы она присмотрелась к простыням, то заметила бы, что и ночью она ему нравится.
Аманда нервно теребила ожерелье.
– Тогда, наверное, дело в вашей матушке. Она вас так разочаровала, что вы, никогда не поверите другой женщине?
– Я не говорю о моих чувствах, к леди Ройс – у меня их нет. Какие уж тут чувства!
– Как я понимаю, она скоро будет здесь. – В самый неподходящий момент для его спокойствия и его совести. Но Аманда продолжала. – Есть только сегодняшняя ночь. Я не требую обязательств или вашего сердца, только одну ночь радости!..
Рекс вообразил ее в одном алмазном ожерелье и готов был откинуть одеяла, предлагая ей место в его кровати. Радость? Он показал бы ей небеса с радугой и танцующими ангелами. Если бы ожерелье не было подарком ее матери, напоминавшем о семье и долге.
– Ваше семейство ужаснется.
– Больше, чем когда узнали, что я в тюрьме? Что мое имя опорочено и меня обвиняют в убийстве? Думаю, мама была бы рада узнать, что я получила немного удовольствия.
Немного? Рекс не собирался удовлетворяться поцелуями, и объятиями. Его тело предупреждало, что, как только он возьмет Аманду в объятия, он ее не отпустит. Вот в чем проблема…
– Вы просите, чтобы я отказался от своей чести?
– Вы попросили меня не убегать, так что я могу лишиться жизни ради вашей чести. Что важнее? – Поставив свечу, она подошла к кровати и погладила собаку. Верити лизнула ее руку и закрыла глаза.
Рекс попытался глотнуть, но горло было таким же сухим, как миска Верити после обеда.
– Кто-нибудь может войти.
– Кто? Ваш камердинер?
– Он очень заботливый. Мой отец послал его присматривать за мной.
– Сейчас полночь. Он знает, что вы достаточно взрослый, чтобы спать без нянек, к тому же у вас есть сторожевая собака.
Которая снова захрапела.
– Может зайти мой кузен.
– Я слышала его храп. Он храпит громче няни и куда громче Верити.
Рекс знал, что после сегодняшних приключений Дэниел будет спать двое суток.
Аманда коснулась одеяла, словно чтобы поднять его. Рекс уцепился за верхний край.
– На мне под одеялом ничего нет.
– И на мне одежды мало.
– Я заметил.
Черт, он едва мог от нее глаза отвести! Бриллианты сверкали в свете угасающего камина, бросая искры на ее карие глаза. Искры проникали ему в душу, зажигая ее. Только Аманда могла погасить этот огонь. Теперь Рекс это знал.
Она была его. Он спас ее, он сохранил ей жизнь. Она не станет послушной женой какого-нибудь безвестного типа, который женится на ней ради ее драгоценностей и набьет ей живот дюжиной слюнявых малышей.
Дети. Рекс потянул одеяло выше, насколько позволяла разлегшаяся на нем Верити.
– Я не могу. Я не заведу ребенка.
– Вы не любите детей? – В голосе Аманды звучало разочарование. – Я всегда хотела мальчика и девочку.
– Я их люблю, но не своих.
– Почему?
Почти нагая женщина невыносимо искушает его и хочет анализировать его жизненные принципы?
– Это личное дело.
– Вы просили меня не убегать, доверить вам свою жизнь. А сами не можете объяснить, почему не хотите иметь детей? – рассердилась Аманда.
Она права. Теперь она сидела на краю его кровати, поглаживая спящую собаку. Длинные сильные движения… вперед – назад, вперед – назад. Господи, помоги!
– Кому я могу рассказать? – сказала Аманда, решив, что он скрывает какую-то мрачную тайну.
Верити перевернулась на спину, чтобы ей погладили живот. У Рекса слова не шли с языка.
– Это трудно объяснить. Просто поверьте, что по мужской линии у нас передается неприятная особенность.
– Безумие? – Аманда вскочила, словно чтобы успеть выбежать, если у него начнется приступ. Верити заскулила, лишившись внимания. – Я слышала, в некоторых семьях это бывает. Вашего отца где-то содержат? Поэтому ваши родители разъехались и он никогда не бывает в Лондоне?
– Нет. У моего отца слабые легкие, но ум, хвала небу, столь же острый, как всегда, хотя некоторые считают его эксцентричным.
– Тогда что-нибудь вроде слабых подбородков? Но я не вижу никакого сходства между вами и кузеном, если не считать цвета волос и глаз.
– Считалось, что Дэниела это не коснется, поскольку он происходит по женской линии, он сын сестры моего отца. Но и ему это передалось, хотя и не так сильно.
Задумавшись, Аманда свела брови и облизнула губы, Рекс понимал, что она перебирает в уме перечень бед. Черт, что она воображает? Какое-нибудь отвратительное уродство? У него и без того есть шрамы и раны.
– Это не так заметно, как родимые пятна или плешивость.
– Тогда это болезнь, поражающая мужчин вашего рода в определенном возрасте?
– Да… то есть нет. Пожалуйста, просто поверьте, что я не хочу дать жизнь ребенку, который будет страдать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86