– Речь идет о вашем друге Джоне Райли. Он попал в беду и зовет вас.– О Боже! – Оуэн потер руками лицо. – Что с ним? Его опять избили?– Боюсь, дело гораздо серьезнее. Райли убил женщину сегодня ночью, задушил ее голыми руками.У Оуэна отвисла челюсть.– Райли убил женщину? Кого, скажите ради Бога? И почему?– Кто она, мы знаем, а почему – неизвестно. Это Глэдис Риггенс, проститутка, приехала в Хэнгтаун около месяца назад и занялась своим делом.– И Райли убил ее?– Кажется, так. По крайней мере он не отрицает этого. Глэдис затащила его в свою постель. Проходившие мимо старатели услышали крик о помощи и бросились в лачугу. Там они нашли женщину мертвой. Рядом лежал Райли с полуспущенными штанами, его руки все еще сжимали ее горло. Он был пьян и ничего не соображал. Мы заперли его до выяснения обстоятельств. Сейчас он немного протрезвел и зовет вас.Оуэн откинул одеяла и начал натягивать сапоги.– Пожалуй, надо навестить его, – выдохнул он. – Черт бы его побрал, Райли не стоит того, чтобы так беспокоиться о нем.Спустившись вместе с Говардом пешком по склону холма, Оуэн понял, что на этот раз Райли действительно попал в тяжелое положение. Женщины в лагерях старателей, даже проститутки, пользовались привилегированным положением, и убийство одной из них считалось страшным преступлением.Джона Райли поместили в грубо сколоченную бревенчатую тюрьму. Строение имело крошечное зарешеченное окошко и дверь, запираемую на висячий замок. Говард позволил Оуэну войти, а сам остался снаружи у двери.Райли был в ужасном виде. Его вырвало, вся одежда порвана и перепачкана в грязи, он спал на земле, лежа на спине, и громко храпел.Стараясь не дотрагиваться до него руками, Оуэн ткнул художника носком сапога.– Эй, Райли, давай просыпайся!Райли наконец открыл глаза и сел. Затем издал радостный крик:– Оуэн, рад видеть тебя!– Похоже, на этот раз ты действительно влип, – сказал Оуэн мрачным голосом.– Я ничего не помню… – Райли потряс головой, стараясь прояснить мысли, затем вздрогнул и закрыл лицо руками. Через секунду он поднял голову. – Теперь припоминаю кое-что. Я нашел эту женщину в одном из салунов. Не скажу точно, в каком. Черт побери, я даже не знаю ее имени!– Ее звали Глэдис Риггенс, и она мертва, – зловеще сообщил Оуэн. – Тебя застали, когда ты все еще продолжал ее душить.– Она ограбила меня, Оуэн! Она залезла ко мне в карман, когда я спал. Я заплатил ей золотой монетой. Это целых десять долларов, Оуэн! Но она решила обчистить меня до последнего цента. Понимаешь? – Он вывернул карманы, показывая, что они пусты.– Но это недостаточная причина, чтобы убивать ее, Райли. Почему ты не привлек ее к суду?– Что бы это дало? – Райли презрительно фыркнул. – Закон здесь бессилен, ты знаешь.– Может быть, не так уж бессилен, как ты думаешь. Тебя могут повесить!Райли побелел.– Повесить меня? За убийство воровки?– Райли, ты ведь знаешь, как ценятся женщины в лагерях старателей. Если она обокрала тебя, почему ты не попытался вернуть деньги назад? Ты мог сделать это, не убивая женщину!Райли опустил голову и пробормотал:– Когда я обнаружил, что она обчистила мои карманы, то потерял голову.– Которая была затуманена спиртным. Райли поднял глаза, в них затаился страх.– Они действительно повесят меня, Оуэн?– Вероятнее всего. Ты ведь даже не можешь доказать, что она обокрала тебя. Это только слова.– Но ты-то веришь мне, Оуэн?– Это не имеет значения, Райли. – Оуэн раздраженно махнул рукой. – Важно, чтобы поверили присяжные, которые являются старателями. Здесь, в Хэнгтауне, нравится вешать, это главное развлечение.Райли снова опустил глаза в землю и несколько минут мрачно молчал.– Я знаю, как доказать это! – неожиданно воскликнул Райли и поднял голову.– Как же?– Помнишь, ты должен был поехать в Сан-Франциско, чтобы обналичить банковские чеки, присланные твоей газетой?– Конечно, помню.– Так вот, ты привез тогда золотые монеты достоинством в десять, пять и два с половиной доллара. Этими монетами ты и расплатился со мной. И они же находились в моих карманах прошлой ночью. После салуна у меня оставалось три монеты по десять долларов, две по пять и две – по два с половиной. Я отдал проститутке одну монету в десять долларов, и у меня осталось по две монеты каждого достоинства. Всего тридцать пять долларов. Это то, что она украла у меня.Оуэн нахмурился.– Я все-таки не понимаю…– Не понимаешь? – Райли взволнованно вскочил на ноги. – В лагерях все расплачиваются золотым песком. Золотые монеты – большая редкость здесь, Оуэн. Если их найдут в ее лачуге, это означает, что она украла их у меня!– Мне кажется, это слабое доказательство, – сомневался Оуэн. – Но, думаю, попытаться стоит.Он постучал в дверь. Говард открыл ее, и Оуэн вышел наружу.– Лейтенант, был ли произведен обыск в жилище этой женщины?– Насколько мне известно, нет. У двери ее лачуги стоит часовой, пока женщину не похоронят утром. А почему вы спрашиваете об этом?Оуэн рассказал ему о золотых монетах Райли. Говард, как и Оуэн, засомневался.– Однако я полагаю, обыск необходим. Если монеты будут найдены, это по крайней мере вызовет доверие к рассказу вашего друга.Оуэн просунул голову в помещение.– Райли, мы идем искать монеты. Из темноты донесся голос Райли:– Вы найдете их, Оуэн. Даю слово.Тэзди мрачно подумал, что слово его приятеля мало чего стоит! Он окончательно разочаровался в художнике и умыл бы руки, не вмешиваясь в эту историю, если бы Райли не был в некотором смысле его другом.Лейтенант Говард запер дверь, и они молча пошли к лачуге мертвой женщины. Из тени вышел человек и преградил им дорогу.– Кто идет?– Все в порядке, Джед, – ответил Говард.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93