— Доброе утро, Джордж — Эмма взяла его за руку. Кожаный шнурок на его ботинке развязался, поэтому она наклонилась и завязала его бантиком. Двое других детей попросили тоже зашнуровать им ботинки, и Эмма про себя с сожалением помянула облегчившее жизнь изобретение — липучку.
Наконец она смогла снова обратить внимание на Джорджа, который выглядел очень одиноким и испуганным и с еще большим пылом сосал свои пальцы. Она нагнулась к нему поближе и спросила:
— Где ты хочешь сесть?
В классе оставалось несколько свободных мест, и когда Эмма вела мальчика к одному из них, Элмер Дженкинс встал.
— Миссис Грэхем, мэм! Этот Джордж Ларсон — он индеец, а мне не позволяют и близко подходить ни к одному из них, потому что мой дядя Генри был убит индейцами. Мама говорит, если хоть один индеец появится в школе, я должен идти домой. Она боится за меня.
Эмма остановилась, совершенно ошеломленная. Выражение лица Джорджа осталось бесстрастным. Он просто смотрел прямо перед собой.
— Мне очень жаль, что так случилось с твоим дядей, Элмер, — заговорила Эмма. — Джордж? — Малыш поднял глаза, и Эмма сжала его руку. — Ты обещаешь никого в школе сегодня не убивать?
Последовало короткое молчание, и дети озадаченно переглянулись Джордж вытащил изо рта мокрые пальцы.
— Обещаю, мэм.
Элмер Дженкинс покраснел, некоторые из ребят захихикали несколько смущенно. Потом, когда Маленькому Джорджу пришлось помогать залезть на лавку, даже Элмер Дженкинс начал улыбаться.
Эмма остановилась у парты Элмера.
— Я поговорю с твоей мамой, Элмер. Может быть, она изменит свое решение.
Эмма вернулась к доске и начала писать.
День понемногу двигался к концу, поначалу медленно, потом Эмма с удивлением обнаружила, что этот день уже кончился. Дети потянулись к выходу, некоторые толкали друг друга Аза Ц дернул Ханну. В за волосы, а потом сделал вид, что это не он, а другой мальчик.
И они ушли.
Эмма сидела в непривычно тихой комнате, болтовня детишек, идущих от школы, замирала в отдалении. Доска была исписана цифрами, буквами и словами.
Дверь класса открылась, и к ней подошел Майкл.
— Как прошло?
Она вздохнула.
— Так же, как всегда Не могу в это поверить, Майкл. Здесь есть и выскочка, и озорник, и классный клоун. Думаю, есть даже несколько трудных родителей.
Ее последние слова заглушил его поцелуй.
— Я так горжусь тобой, Эм! — шепнул он. — Так горжусь!
К тому времени как Эмма и Майкл вернулись домой, оба были без сил. Он молчал всю дорогу от школы и смотрел прямо перед собой, пока они пробирались по глубокому снегу.
— Майкл?
— A?
— Как ты думаешь, может, мне устроить в школе рождественский праздник? Мы могли бы пригласить весь город. В Классе уже развешаны украшения, а за школой я видела несколько елочек. Может быть, я смогу приготовить маленькие подарки для детей.
— Подарки? Эмма, никто так не празднует Рождество здесь, у нас. — Он остановился. — По крайней мере не праздновали до твоего приезда.
— Но я готова держать пари, что детишкам это понравилось бы, — вздохнула она. Они вошли в дом и повесили на вешалку свои пальто. — А если я разучу с ними постановку «Двенадцать дней Рождества»? Это был бы хороший способ научить их складывать числа и слова, а я могла бы получить представление об уровне их подготовки, не заставляя никого смущаться. Я считаю, что дети в школе должны учиться с удовольствием, а ты?
— Может быть. — Майкл положил дрова в очаг, поджег и раздувал огонь, пока дрова не занялись.
Эмма наблюдала за его движениями, за сильными руками, за поразительным профилем. Словно догадавшись, что она смотрит на него, Майкл медленно встал и повернулся к ней.
— Эм. — Голос его был тихим. Она шагнула в его объятия и закрыла глаза, а он покачивал ее в свои руках, бережно и нежно.
— Доктор говорит, что мы можем попробовать еще раз, — прошептал он.
— Знаю. Но ведь земля замерзла, и идет снег. Его губы прижались к ее виску, потом к шее.
— Я говорю не о розовых кустах.
Позже, в оранжевом свете спальни, слушая потрескивание углей в очаге, Эмма смотрела на спящего Майкла.
Это было так естественно — быть здесь, с ним. Какая необычайная, волшебная сила забросила ее сюда? Или забросила его к ней? Это, должно быть, волшебство, чисто рождественское чудо.
Майкл глубоко вздохнул и притянул ее поближе, но она не могла уснуть. Ее мысли унеслись назад, в другое время и место, которые казались далекими, как воспоминания о давно ушедшем.
Кольцо. Она подняла левую руку и прикоснулась к кольцу. Оно было таким приятным, таким гладким на ощупь.
Тогда, раньше, она не сумела прочесть надпись. Буквы были стертыми от времени. Какие удивительные слова написал Майкл? Она медленно стащила кольцо с пальца, чтобы прочесть. В то мгновение когда кольцо соскальзывало с кончика ее пальца, она почувствовала, как Майкл потянулся к ней:
— Нет, Эм! Не надо!
А затем она уснула.
Глава 9
Что-то теплое щекотало ей нос. В полусне она протянула руку и вздохнула:
— Майкл.
И скатилась на пол.
Ахнув, Эмма протерла глаза. То теплое, что щекотало ей нос, издало жалобный вопль.
— Том.
Эмма уставилась на кота, выгнувшего спину у ее бедра. За окном взвизгнула автомобильная сигнализация.
— Нет.
Ее рука взлетела вверх и опрокинула кружку, из которой она пила горячий шоколад, теперь пустую и холодную. Несколько секунд Эмма только и могла, что оглядывать свою мебель и телевизор, по которому шли утренние новости.
— О Господи, нет!
Золотое кольцо. Она опустила взгляд на свою руку. Кольцо исчезло.
— Майкл?
Как больно, произносить его имя, зная, что ответа не будет!
Все это было сном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22