Пока Николаса не было, я следила за хозяйством. Теперь он взял бразды правления в свои руки, и я могу немного пожить для себя.
– Но я не хочу, чтобы вы уезжали! И Николас не захочет! Я в этом уверена.
– Николас уже знает о моем решении и ничего не имеет против.
– Ну, пожалуйста, останьтесь хоть ненадолго! – взмолилась Алана.
Лилия погладила ее по щеке.
– Не могу, дорогая. А ты после моего отъезда, пожалуйста, не отказывайся от приглашений в гости. Я знаю, ты отклоняла их из-за меня, но впредь этого делать не следует. Ради ваших будущих детей вы с Николасом должны наладить отношения с соседями.
– Если вы останетесь, я больше не отклоню ни одного приглашения. Клянусь! И буду любезна и обходительна со всеми, как вы меня учили. Я вообще все-все сделаю, как вы велите, только останьтесь, Лилия! – В глазах Аланы блеснули слезы. – И потом, я же не умею обращаться со слугами. Без вас наш дом придет в запустение.
– Поэтому я оставляю здесь Китти, – ответила Лилия. – Тебе ни о чем не придется беспокоиться, дорогая. Китти сама со всем справится.
Она ласково обняла Алану:
– Я буду очень скучать по тебе, милая. О такой невестке, как ты, можно только мечтать. Но я чувствую, что после моего отъезда ваши отношения с Николасом улучшатся, вы сблизитесь.
Алана поняла, что переубедить Лилию невозможно.
– Когда вы уезжаете? – потерянно спросила она.
– Завтра утром. Николас согласился отвезти меня в город, а там я сяду в дилижанс, который идет на север.
– Но… почему так скоро?
– Долгие проводы – лишние слезы, моя дорогая. – Лилия помолчала и добавила: – Я хочу тебя попросить об одном одолжении…
– Пожалуйста! Я все для вас сделаю.
– Спасибо, милая, – улыбнулась свекровь. – Так вот, пожалуйста, не отказывайся поехать с нами в Арлингтон. А то мы с Николасом промолчим всю дорогу, и это будет ужасно.
Алана не представляла себе жизни без доброй, ласковой свекрови, но больше не уговаривала ее остаться: ведь это невыносимо – каждый день ловить на себе осуждающие взгляды сына. Может быть, Лилия попробует устроить свою жизнь и ей удастся на склоне лет обрести счастье?
– Конечно, я вас провожу! – воскликнула Алана.
– Вот и хорошо. А теперь поднимемся ко мне: пора укладывать вещи.
По дороге в город Николас сердито молчал. У Лилии с Аланой, несмотря на все их старания, разговор тоже не клеился, и в конце концов Лилия умолкла и прильнула к окну.
– Я буду скучать по здешним местам, – после долгого молчания тихо промолвила она. – Беллинджер-Холл слишком долго был моим домом.
– Из которого вас, между прочим, никто не гонит, матушка, – раздраженно поморщился Николас. – Вы можете жить здесь, сколько хотите.
Лилия осторожно положила обтянутую перчаткой руку на плечо сына.
– Николас… Я… мне будет тебя не хватать.
Однако он не смягчился. Его зеленые глаза смотрели по-прежнему отчужденно.
– Если вам станет скучно в Филадельфии, вы всегда можете вернуться.
Лилия убрала руку и, скрывая разочарование, кивнула:
– Да, конечно. Я всегда могу вернуться.
– Попроси маму не уезжать! – не выдержала Алана. – Попроси ее остаться, Николас!
Он холодно взглянул на жену:
– Моя мать – взрослая женщина и сама знает, что ей нужно.
Лилия отвернулась к окну, скрывая слезы. У Аланы сердце кровью обливалось при виде ее страданий, но она понимала, что облегчить их может только Николас.
Когда экипаж подъехал к почтовой станции, Николас помог матери сойти на землю и предложил нанять для нее отдельную карету.
– Тогда вам не придется терпеть неудобства, путешествуя с чужими людьми, – пояснил он.
Лилия покачала головой.
– Не стоит. Я легко переношу дорогу. Тем более что ты отправляешь со мной Альберта и он обо мне позаботится. Как только он отдохнет, я пошлю его назад. Ты же без него как без рук, – Лилия грустно улыбнулась. – Прощай, Николас! Береги Алану.
– Дайте нам знать, когда доедете до места, – холодно произнес Николас, поворачиваясь к матери спиной.
Расставание было душераздирающим. Алана обняла Лилию и заплакала:
– Я буду так скучать!
– Я тоже, – кусая губы, чтобы не разрыдаться, прошептала свекровь. – Прощай, моя любимая девочка, и заботьтесь друг о друге!
Альберт усадил госпожу в дилижанс, потом сел сам, и вскоре дилижанс завернул за угол и скрылся из виду.
Николас мрачно пробурчал, глядя вслед уехавшей матери:
– Хоть бы раз признала, что отец умер из-за нее! Нет… ни следа раскаяния!
– А ты бы хотел, чтобы она на коленях вымаливала у тебя прощение, да? Или написала собственной кровью покаянное письмо?
– Да что ты знаешь об этой истории? – обрушился на жену Николас. – Ты тогда жила в своей индейской хижине и понятия ни о чем не имела. И вообще, тебя это не касается, Алана!
– Может быть, но я бы никогда так не обращалась со своей матерью.
Николас иронически усмехнулся.
– Не знаю, не знаю… Я как-то не заметил, чтобы ты питала особую любовь к своему отцу.
И, прежде чем Алана успела что-либо возразить, подхватил ее под руку и увлек за собой.
– Ладно, давай лучше поговорим о другом. Мне тут нужно кое с кем свести счеты. – Глаза Николаса грозно потемнели. – Настала пора проучить одного нахального янки.
Алана не понимала, о ком идет речь, пока они не подошли к заведению, принадлежавшему Потиту Гарвею. А когда поняла, ей стало не по себе. Она уже знала, что с ее мужем шутки плохи, и напряженно ждала, что же будет с незадачливым Потитом.
В принадлежавшей ему конюшне стояло несколько лошадей, однако ни одна не могла сравниться с Рыжей Бетти.
Когда Потит, толстенький седоватый человечек, узнал хозяина Беллинджер-Холла, глаза его лукаво заблестели, а на губах заиграла многозначительная улыбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94