«Мисс де Ронсар, дорогая!
Не могу передать вам то горе, которое охватило меня после вашего внезапного отъезда. Самое мое сокровенное желание и надежда, что вы в ближайшее время вернетесь в город к вашим друзьям. Я с нетерпением буду ждать этого дня.
Что же касается вашей просьбы, то я навел справки об этом банкире Ланкастере. С прискорбием сообщаю вам о его смерти, последовавшей в прошлом году после возникших трудностей в его бизнесе и краха «Манхэттен метрополитен секьюрити бэнк».
Искренне ваш,
Генри Уортон».
Эдуардо тщательно разгладил записку и положил ее обратно в сумочку. Что она замышляет? Как Филаделфия могла узнать о Ланкастере? И что еще она может знать?
Эдуардо вернулся к окну. Филаделфия сидела на краю балюстрады, и он мог видеть все изгибы ее стройного тела. Ее взгляд был обращен к реке. Залитая розовым светом заходящего солнца, она была похожа на лесную нимфу, присевшую отдохнуть на краю своих владений.
— У тебя от меня секреты, menma, которые я должен узнать, и сделаю это обязательно. Но прежде мы начнем любовные игры.
Глава 10
Долина реки Гудзон, июль 1875 года
Прикрыв от солнца глаза рукой, Филаделфия посмотрела на мужчину в рубашке с короткими рукавами, возвышавшегося над ней.
— Вы уверены, что это необходимо? — Эдуардо вопросительно взглянул на нее.
— Вчера за обедом мы уже обсуждали этот вопрос. Саратога будет наводнена ньюйоркцами, и, хотя вам придется встретиться только с несколькими из них, мы не можем позволить себе, чтобы вас узнали. Поэтому у вас должен быть другой вид, другая личина. А сейчас ложитесь, и мы приступим к делу.
— Мне кажется это излишним, — возразила Филаделфия, вставая коленями на одеяло, которое он расстелил на солнечной поляне вдали от дома.
После нескольких дружеских вечеров, проведенных с ним, и хорошего сна она надеялась, что будет коротать свои дни в Белль-Монте гуляя вдоль реки и думая о будущем. Но ей следовало бы знать, что у Эдуардо Тавареса всегда свои планы. Что-то пробормотав себе под нос относительно тирании, Филаделфия легла на стеганое одеяло.
— Что теперь? — спросила она.
— От вас больше ничего не требуется, — заверил ее Эдуардо, опускаясь рядом с ней на одно колено. — Доверьтесь мне, и я сделаю все что надо.
Достав из корзины щетку для волос, Эдуардо расчесал ее длинные пряди.
После нескольких раз тщательного мытья с щелочным мылом и последующего нанесения равных частей оливкового и касторового масел ее волосы снова приобрели изначальный каштановый цвет. Наэлектризованные волосы пощелкивали и блестели на солнце. Роскошь ее волос доставляла несказанное удовольствие Эдуардо, и он с наслаждением пропускал их сквозь пальцы. Волосы переливались на солнце, и ему было стыдно снова менять их цвет. Однако вчера за обедом Филаделфия завела разговор о том, что хочет уехать, заявив, что ее доли от продажи колье вполне достаточно, чтобы рассчитаться с долгами отца, и поэтому она намерена вернуться в Чикаго. Она лгала, но он не мог, не выдав себя, сказать, что знает точную цифру этих долгов. Это, по его мнению, еще больше напугало бы ее, а она уже и без того была напугана. Он знал истинную причину, почему Филаделфия хочет покинуть его: она уже не могла скрывать своего влечения к нему.
Бедная menina. Какой осторожной она была с ним, боялась взглянуть в глаза при разговоре, отказывалась от его руки во время прогулок. Однако он даже намеком не обмолвился ей об этом. Эдуардо осторожно, но твердо напомнил о ее обещании помочь ему продать еще три комплекта ювелирных украшений. Она неохотно согласилась, и это на время удовлетворило его. Филаделфия не могла знать, что он ни под каким видом не собирается отпускать ее.
Филаделфия прикрыла глаза от яркого утреннего солнца, но когда он запустил пальцы в ее волосы, широко распахнула их.
— Что вы делаете?
— Пытаюсь распутать их. Что же еще?
Она насторожилась, услышав его легкомысленный ответ.
— Я вполне способна расчесать свои собственные волосы. Если вы дадите мне…
— И лишить меня удовольствия, — прервал он ее. — Какой мужчина не мечтает расчесывать прекрасные женские волосы?
— И много волос вы расчесывали?
— Тысячи! Я законченная дамская служанка.
— Для вас это плохая рекомендация. Это не украшает вас как джентльмена и звучит довольно вульгарно.
Его рука со щеткой для волос застыла, и когда Филаделфия подняла на него взгляд, то обнаружила, что он нахмурился.
— Почему вы боитесь меня? Что я такое сделал? Вы не боялись Акбара с самой первой встречи. Тогда почему, сеньорита, вы пытаетесь поддеть меня при любой возможности?
Филаделфию охватило странное чувство. Она знала, что, если он сейчас нагнется и поцелует ее, она не скажет ни слова. Его близость волновала ее.
— Не понимаю, о чем вы говорите, — сказала она. — Лучше скорее заканчивайте с этим делом, пока я не обгорела на солнце.
Он достал из-за спины маленький японский зонтик, сделанный из бамбука и вощеной бумаги.
— Я все время пытаюсь угодить вам, — сказал он. — Поверьте.
Эдуардо продолжил расчесывание волос, а Филаделфия, раскрыв зонтик, поставила его под таким углом, чтобы он закрывал ее лицо. Затем она снова взглянула на него и задумалась. Доверять ему? Когда он был рядом, она не доверяла даже себе.
Как она могла сказать ему, что ее недоверие вызвано игрой света и тени на его прекрасном лице? Наблюдая, как свет золотым сиянием ложился на его широкие скулы, в то время как нижняя часть лица оставалась в тени, она чувствовала легкое головокружение. А магия этих дивных черных глаз, напоминавших о полночи в самый разгар утра! А его мягкие волосы, в которые так хотелось запустить руки и нежно перебирать их!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100