Она следила за здоровьем девушек и хорошо одевала их — так она получала больше денег. Я могла попасть куда в более худшие условия. Кроме… — Ее голос задрожал, и женщина замолчала.
Встревоженно взглянув на нее, Диана тихо сказала:
— Пожалуйста, не рассказывай больше ничего.
— Да нет, все в порядке, — решительно промолвила Мадлен. — Все это было так давно. Просто… Мадам Клотильде были не нужны беременные девушки Она позвала аптекаря, и они… они взяли моего ребенка. Я и не понимала, что происходит, а когда поняла, было уже поздно. — Ее лицо погрустнело. — Мне было очень плохо тогда. Я едва не умерла. А когда выздоровела… В общем, я не могла больше иметь детей.
Потянувшись к Мадлен, Диана взяла ее за руку.
— Прости, пожалуйста, я не должна была расспрашивать тебя о прошлой жизни.
— Нет, моя милая, — улыбнулась Мэдди, и Диана почувствовала, как дрогнули ее пальцы, — мне легче оттого, что я тебе все рассказываю. Одно время я очень переживала, но, как это нередко случается, несчастье помогло мне: не нужно было беспокоиться о том, чтобы не забеременеть. Женщинам моей профессии нельзя иметь детей.
Диана не сводила глаз со своей собеседницы, пока не убедилась, что та постепенно успокаивается. Молодая женщина обратила внимание на одну вещь. Мадлен обладала двумя христианскими добродетелями — мудростью и терпением. Как это ни смешно, ее сестра Изабел, строившая из себя порядочную, богобоязненную особу, не отличалась ни мудростью, ни терпением.
— Окончание истории не такое драматичное, — продолжила Мадлен. — Клотильду, конечно, злило, что я не могла работать несколько недель, но она не выгнала меня, и девушки ухаживали за мной. Окажись я тогда на улице, мне бы не выжить. Из всех проституток самая тяжелая жизнь именно у тех, которые ищут клиентов на улице. Каждый год этой каторжной работы стоит им десяти лет жизни, если они вообще не умирают. Но, как я уже сказала, мне повезло.
Я поправилась, и мне дали новое имя. У Клотильды была просто страсть какая-то давать своим девушкам новые французские имена. Она сама была из Гринвича и никогда ближе к Франции не подъезжала, впрочем, это не важно. Меня звали Маргарет, но, поскольку в борделе уже была Маргарита, то я стала Мадлен. Мне понравилось это имя, а позднее я осознала, как оно мне подходит: ведь французская Мадлен — это библейская Магдалина, а лучшего имени для проститутки не придумаешь. — Она улыбнулась. — Проработав несколько месяцев на Клотильду, я понравилась одному банкиру, и он купил меня.
— Что?! — вскричала Диана. — Купил?! У молодой женщины даже дыхание перехватило: она ждала, что услышит что-то необычное, но не думала, что будет так потрясена.
— Ну да, — пожала плечами Мэдди. — Это вовсе не так плохо, как кажется. Я была просто счастлива, потому что меня ждала более легкая жизнь. Он снял мне жилье, купил одежду. У меня появилось все необходимое. Конечно, покупают обычно рабов, но он просто заплатил Клотильде за то, что она лишится части дохода с моим уходом из борделя. Самое обычное соглашение.
Он во всем мне потворствовал, — продолжала Мэдди, — и обращался со мной как с дочерью, кроме тех моментов, когда… — Не зная, как объяснить, женщина помолчала, а затем торопливо переменила тему:
— Я жила у него три года, а потом получила щедрый подарок. Он направился в Брайтон — поправлять здоровье и сказал, что стал слишком стар, чтобы содержать любовницу. Я даже скучала по нему. — Мадлен обернулась назад с довольной улыбкой. — После этого я стала настоящей аристократкой среди подобных мне женщин — я могла сама выбирать любовников. Я очень серьезно относилась к этому делу и к деньгам и никогда не бывала с мужчиной, который бы мне не нравился.
Мадлен с таким вкусом рассказывала о своем скандальном прошлом, что у Дианы чуть не возникло желание попробовать пожить такой же жизнью.
— А ты встала бы снова на этот путь, появись у тебя возможность выбора? — задумчиво спросила молодая женщина.
Мадлен нахмурила брови:
— Но я же не по доброй воле занялась этим. Мне нужно было выжить. А после моего падения шансов на выживание было очень мало. — Помолчав, она снова заговорила:
— Стать падшей женщиной оказалось выходом для меня. Я оставила позади Йоркшир, нищету, убогую жизнь, которую всегда ненавидела. Великие куртизанки отличались не столько красотой, сколько индивидуальностью и умом. И у меня появилась возможность реализовать свои умственные способности. Я встречала таких мужчин, о которых при ином положении дел и мечтать бы не могла. Я жила в роскоши и комфорте.
Мадлен замолчала, а в голове Дианы так и крутилась одна ее фраза: «…оказалось выходом для меня. Выходом… Я оставила Йоркшир…» Эти слова были очень важны для нее, так важны, что она даже себе боялась в этом признаться. Пока еще боялась, но скоро… Скоро…
Мэдди оторвала Диану от ее размышлений, вернувшись к своему повествованию:
— Первые месяцы в публичном доме были… трудными, но, слава Богу, я сохранила здоровье и ничем не заразилась. Но с тех пор, как я стала femme entretenue — содержанкой, жизнь моя потекла замечательно. Будто у меня было несколько мужей подряд. Шансов подхватить дурную болезнь было мало, и я имела куда больше свободы, чем любая порядочная женщина. Если мужчина переставал мне нравиться, я всегда могла отказаться от него. Так что на твой вопрос я отвечу «да». Будь моя воля, я бы очень немногое захотела изменить в своей жизни. Я не стыдилась того, чем занималась. Это люди считают наше ремесло постыдным.
Она внезапно рассмеялась, и ее лицо преобразилось — сразу стало понятно, почему мужчины находили эту женщину очаровательной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132