– На почте я обнаружил письмо для тебя, Лонду, с лондонской маркой.
Лавиния узнала аккуратный почерк Фрэнсис Рэдсток.
– «Моя дорогая Лавиния, – прочитала она вслух, – я начну с жалобы, потому что ты не стала моим постоянным корреспондентом, как я ожидала, когда уехала из Лондона. Мой друг лорд Ньюболд заходит каждый день и спрашивает, не получала ли я известий о твоем возвращении. Даже отремонтированный «Друри-Лейн» или великолепие итальянской Оперы не могут излечить его от уныния». – Лавиния остановилась. – Не думаю, что остальное вас заинтересует.
Ее брат и сестра обменялись многозначительными взглядами.
– Маркиз тоскует по нашей Лонду, – предположил Керр.
– Он страдает от любви, – добавила Китти. – Тебе стоит поскорее отправиться в Англию, прежде чем он умрет от разбитого сердца.
– Если я поеду, – ответила Лавиния, – то только ради отца. У него уже есть одна дочь – старая дева, какое несчастье, если их будет двое!
Китти отомстила, бросив в нее пригоршню шерсти.
– Негодница! Вот погоди, когда-нибудь я выйду замуж. Мой муж будет настоящим жителем Мэна. Мне не нужен один из твоих чопорных английских лордов!
– Нет, ты скорее выйдешь замуж за твоего доктора, – подколол ее брат.
– Лонду, – серьезно произнес их отец. – Ты знаешь, что можешь остаться здесь, с нами. Но если ты решишь уехать – по любой причине, – я оплачу твою поездку в Англию. Только запомни, на этот раз выбор целиком за тобой.
Он обнял ее за плечи.
– Ты помнишь акварель, которую ты нарисовал много лет назад, где Керр, Китти и я изображены в виде птиц? – спросила она.
– Ширра, Дриан и Лонду. Интересно, что случилось с ней?
– Она висит в моей комнате, – сказала Китти. Она радостно улыбнулась. – Летом я привезу ее в Англию, Лонду, – в качестве свадебного подарка.

ЧАСТЬ III
Слова, дары, признанья, заклинанья!
К услугам друга все его старанья.
Уильям Шекспир, «Троил и Крессида» Акт I, сцена 2
Глава 20
Суффолк , апрель 1794 года
Лошади, галопом несущиеся по Моултон-Хит, рассекали густой туман, висящий над блестящей от росы землей. Гаррик наблюдал за их бегом в подзорную трубу.
– Великолепный вид, Ник.
Его спутник, не более пяти футов росту, и тощий, как гончая, коротко и деловито кивнул:
– Они справятся, милорд.
Гаррик вытащил Ника Каттермола из неизвестности и взвалил на него управление конюшней Армитиджей. Его вера в йоркширца была вознаграждена несколькими впечатляющими победами. Он не мог винить своего тренера за неудачи последнего сезона, когда из-за испорченного корма заболели их самые лучшие скакуны. Но ничто не могло восстановить их репутацию в кругу знатоков, кроме эффектной победы на предстоящих весенних скачках.
– Люди помнят, что нам не повезло, – вздохнул Ник. – Они не знают, что случилось. Им все равно.
– Ты выходил их, они уже здоровы. Валет выглядит особенно сильным.
– Угу, тренировать его легко, ведь он такой спокойный и степенный.
Гаррик повернулся и направил трубу на гнедую кобылу, на которой выезжал из конюшни молодой жокей.
– Вон наша Ставка. Он уже установил с ней контакт?
– Не уверен. – Ник обратился к помощнику конюха. – Удлини эти ремни. Он просто разминает ей ноги, он не скачет на ней.
Как и все жокеи Каттермола, Кон Финбар ездил без хлыста.
– В четыре года она выиграла три старта из четырех, – напомнил Ник своему хозяину. – Я хочу, чтобы она побила тот рекорд. – Он прикрыл глаза ладонью от восходящего солнца. – Ваша светлость ждет гостей? Или это шпион, посланный конкурентами?
Экипаж, ехавший по разбитой дороге, остановился неподалеку от загона.
– Дядя Барди! – Гаррик торопливо направился к нему.
Две недели назад он сбежал из Монквуд-Холла, после того как объявил об изменении своих брачных планов. Он с ужасом думал о том, что дядя снова начнет приставать к нему с расспросами – а разве можно говорить о делах в столь ранний час? Его голова все еще болела после бесконечной ночи, когда он пытался утопить свои печали в вине.
Баронет держал путь в Кембридж.
– Не мог проехать мимо Моултона и не заглянуть, Гарри. Уже вывел своих на пробежку? – заметил он, наблюдая, как лошади мчатся по белесой пустоши. – Кого ты выставишь на первых скачках в Ньюмаркете?
– Валета, Ставку и Десятку, – перечислили своих скакунов Гаррик.
– По этим именам все поймут, что владелец – ты, так же как и по бело-зеленым костюмам. Кто из жокеев поскачет на Кубок Хайда?
– Кон Финбар.
– Твой паренек-ирландец? Я думал, что ты поставишь Джорджа Гослинга. Он всегда выступал в Моултоне, еще при покойном герцоге.
– У него и так достаточно дел, – вмешался Ник Каттермол. – Впереди еще много скачек.
Баронет улыбнулся:
– Ты же мечтаешь именно об этом Кубке, так, Гарри? Если ты скажешь, что в этом году выиграешь Кубок Хайда, то я сам поставлю на тебя.
– В будущем у нас может не быть такого шанса – мне, возможно, придется продать победителей, чтобы покрыть расходы. У меня ведь нет таких бесконечных ресурсов, как у герцога Белфорда или принца Уэльского.
– Я слышал, что лорд Гросвернор уже распродает свою конюшню; мне будет жаль, если тебе придется сделать то же. На земле Моултон-Хит выросло немало крепких лошадок – многие из них стали чемпионами.
Это была неприятная тема, и Гаррику не хотелось ее развивать.
– Хочешь позавтракать со мной? – спросил он дядю. – Я встал до зари и не ел ничего, кроме крепкого кофе.
Он повел сэра Бардольфа в свое временное пристанище – ветряную мельницу, переделанную в жилой дом, – она давно служила штаб-квартирой герцогов Холфордов во время посещения конюшен.
Он смутился при виде беспорядка в гостиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87