Да, он предупреждал ее, но сам не был уверен, станет ли защищать ее от опасностей, которым она подвергала свою жизнь, или от ее собственного отчаянного легкомыслия.
Они отправились по главной дороге через Суррей в направлении побережья. В Лондоне шел дождь, он не переставал уже полтора месяца, поэтому ехали они медленно и часто останавливались, чтобы вытащить колеса из топкой грязи. Но загородный пейзаж был чудесен. Они проезжали по самому сердцу сельскохозяйственной Англии, где на невысоких холмах располагались процветающие фермы. Кое-где угодья отгораживались заборами, но такая практика еще не везде вошла в моду. Коттеджи и особняки строились из кирпича вишневого цвета, серебристого дуба в окружении больших красивых садов с зарослями фиолетовой и белой сирени, пурпурных роз.
Эмбер и Брюс сидели рядом, держа друг друга за руки и поглядывая в окна кареты. Они негромко беседовали, и его присутствие, как всегда, давало Эмбер ощущение уверенности, что так будет вечно, ей больше ничего не нужно от жизни, только он, его присутствие рядом.
— Этот вид напомнил мне о доме, — произнесла Эмбер, показывая на деревню, мимо которой они проезжали. — Я имею в виду Мэригрин.
— Дом? Не значит ли это, что ты захотела вернуться?
— Вернуться… в Мэригрин? Конечно же, нет! Только от одной этой мысли мне делается худо.
В первую ночь они остановились в маленькой гостинице, а так как дождь не переставал, они решили дальше не ехать. В комнате было тепло, уютно, кормили вкусно. Хозяин оказался ветераном гражданской войны; это был энергичный старик, который пользовался каждым удобным моментом, чтобы обрушить на Брюса нескончаемые воспоминания о принце Руперте и Марстонских болотах — Эмбер и Брюс были единственными постояльцами.
Но неделя, на которую Эмбер возлагала такие большие надежды, казалось, набирала скорость с каждым днем, драгоценные часы и минуты мчались все быстрее, ускользали из рук, а Эмбер пыталась удержать их, вернуть обратно. Ведь скоро все кончится — он исчезнет…
— О, ну почему, почему время проходит так быстро, когда хочешь, чтобы оно не спешило? — восклицала она. — Я мечтаю, чтобы часы остановились!
— Разве ты не научилась относиться осторожно к тому, что ты желаешь?
Они проводили дни в праздности, долго лежали по утрам и рано ложились спать по вечерам. За окнами шел дождь, а они сидели у огня, играли в карты: плут, веришь-не-веришь. Он неизменно выигрывал, и хотя Эмбер считала, что научилась ловко мошенничать, он всегда ее ловил на обмане. Если вечер выдавался хороший, как бывало несколько раз, они играли в кегли на лужайке перед гостиницей.
Они привезли с собой сына, а также Нэн и Теней. Брюс договорился с Элмсбери, чтобы они взяли малыша к себе в семью и воспитывали его вместе со своими детьми. Эмбер была счастлива, что Брюс с любовью относится к ребенку, которого она ему родила. Эта любовь порождала в ней надежду, что когда-нибудь Брюс все-таки бросит свою скитальческую жизнь и женится на ней или возьмет ее с собой в Америку.
До последнего дня она держалась своего решения не спорить с ним, но потом все же поддалась искушению сделать еще одну попытку отговорить его.
— Не могу понять, почему ты хочешь жить в Америке, Брюс, — и она, надув губки, добавила, прежде чем он успел ответить: — Что хорошего в той стране, ведь там ничего нет, только индейцы и чернокожие! Сам же говорил, что там нет городов таких, как Лондон. Боже мой, что ты будешь там делать? Почему бы не вернуться в Англию и жить здесь после того, как ты перестанешь заниматься каперством?
Дождь прекратился, и выглянуло солнце. Они расстелили одеяло на траве под березой, и Эмбер села на него, сложив ноги по-турецки, а Брюс лег рядом на живот. Разговаривая, Эмбер не спускала глаз с ребенка, который отошел на несколько ярдов к пруду посмотреть на утят, что плавали у берега. За собой он волочил на веревке деревянную куклу. Эмбер только что предупредила его не подходить слишком близко к воде, но он так увлекся утятами, что не обратил внимания на слова матери.
Брюс, покусывая травинку и сощурившись от яркого солнца, взглянул на Эмбер и усмехнулся:
— Да потому, дорогая моя, что той жизни, которую я желаю для себя и своих детей, в Англии больше не существует.
— Твоих детей! Сколько же у тебя выродков, скажи на милость? Или, может быть, ты женат? — неожиданно спросила она.
— Нет, конечно же, нет, — и он сделал резкое движение, когда Эмбер попыталась возразить. — И давай больше не будем говорить на эту тему.
— А я и не собиралась! Ты слишком высокого мнения о себе! Я не собираюсь навязываться тебе в жены!
— Я ничего такого и не думал, — согласился он. — Я только удивлен, что ты еще не замужем.
— Нет, не замужем, потому что была круглой дурой и считала, что ты… Нет… я не хотела этого говорить! Но почему же ты не любишь Англию?
— Господи, ты мог бы жить при дворе и пользоваться всеми привилегиями!
— Да, возможно, но цена слишком высока для моего кошелька.
— Но ты ведь достаточно богат…
— Дело не в деньгах. Ты же ничего не знаешь о королевском дворе, Эмбер. Ты видишь только внешнюю сторону. Видишь красивые наряды, драгоценности и прекрасные манеры. Но это не истинный Уайтхолл. Настоящий Уайтхолл — это вонючее гнилое яйцо. Он выглядит хорошо, только пока не раскроешь его и тогда — вонь до небес…
Она не верила сказанному и собиралась возразить, но тут раздался всплеск и громкий крик — ребенок упал в пруд. Брюс мгновенно вскочил на ноги и бросился вперед, за ним Эмбер. Он вытащил сына из воды, и когда ребенок оказался в руках отца целым и невредимым, все трое разразились громким смехом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166