— Тем не менее, если бы закончили то, что начали, мне пришлось бы жениться на тебе, — сказал он, зная, что это правда. — В противном случае я не смог бы уважать себя. По правде говоря, даже сейчас, учитывая, как далеко все зашло, мне следовало бы сделать тебе предложение.
— Вам не следует беспокоиться о моей репутации, — сказала Ровена, все еще не глядя ему в глаза. — Никто не знает, что вы здесь. А если бы кто и узнал, то я просто вернулась бы в Ривер-Чейз. Вы ничем мне не обязаны, сэр.
Обращение «сэр» отрезвило Пакстона. Ему оставалось лишь уйти.
— Хорошо, Ровена, я не буду настаивать. Но мы должны быть очень осторожны, так, чтобы никто об этом не узнал.
— Думаю, это будет нетрудно.
Возможно, ей это будет нетрудно, хотя он мог бы поклясться, что всего несколько минут назад она хотела его почти так же сильно, как он — ее. Но совершенно очевидно, что, какой бы страстной она ни была, сердце ее оставалось незатронутым.
— Нет. Наверное, нетрудно. Спокойной ночи, Ровена. — Пакстон потоптался на месте, надеясь, что Ровена посмотрит на него и он сможет догадаться по ее взгляду, что она чувствует на самом деле. Но девушка так и не подняла глаза. И он удалился из комнаты.
Пока его шаги не замерли в конце коридора, Ровена оставалась на месте, ухватившись рукой за спинку стула. Потом она рухнула на стул, закрыла лицо руками и расплакалась.
На следующее утро, проспав всего несколько часов, Ровена проснулась поздно и позавтракала в своей комнате. Ей было бы невыносимо видеть Ноуэла за столом напротив себя. По правде говоря, она не была уверена, что вообще сможет когда-нибудь видеть его. Прошлой ночью она все испортила!
Прежде всего ей не следовало приглашать Пакстона в свою комнату. План убедить его оставить в покое Святого был всего лишь предлогом для успокоения совести. А правда заключалась в том, что ей хотелось его поцелуев, прикосновений и чего-то еще большего — того, чего у нее теперь никогда не будет. Ей бы вести себя тихо…
Нет, так нельзя. Тогда бы она была обесчещена, и Ноуэл, по его собственному признанию, был бы вынужден на ней жениться, хотя он никогда не говорил, что хочет этого. Да и Ровена сама этого не хотела. Или хотела?
Конечно, нет. Они не были бы счастливы. Она слишком независима, а Ноуэл неподатлив. Ничего бы у них не получилось.
На сегодня был назначен еще один бал, но Ровена решила остаться в своей комнате, притворившись больной. Она подумывала, не лечь ли снова в постель, когда в дверь постучали и появилась Перл собственной персоной.
— Привет, соня! — воскликнула она. — Внизу уже ждут визитеры, некоторые из них спрашивают о тебе, а ты еще даже не одета.
— Я… я плохо спала, — ответила Ровена, что было истинной правдой. — Не передать ли им мои извинения?
Перл пристально посмотрела на подругу, так пристально, что та была уверена: Перл непременно поймет, что она сделала… вернее, не сделала — прошлой ночью.
— Ты чем-то расстроена, Ровена? У меня есть кое-что такое, что поднимет тебе настроение. Подожди минутку.
Перл на мгновение исчезла, потом вернулась с маленьким свертком.
— Это доставили всего час назад. Я боялась, что они не успеют доставить к балу. — Говоря все это, она развернула сверток и извлекла изящный ридикюль.
— Как странно: он в форме книги! — воскликнула Ровена.
— Когда я увидела его в пятницу в магазине Меллона, то сразу же подумала о тебе. Я надеялась подарить его тебе к балу, но оказалось, что все они распроданы. Мне пообещали доставить его сегодня. И нет худа без добра: он абсолютно того же цвета, как твое бальное платье!
И правда, элегантный ридикюль был того же синего цвета, что и новое платье Ровены. Полюбовавшись изящной вещицей, она открыла, закрыла его и с улыбкой поблагодарила Перл.
— Он великолепен, — сказала она, поняв, что теперь от присутствия на балу ей не отвертеться.
— Ну? Не я ли говорила, что это поднимет тебе настроение? Одевайся и спускайся вниз. А мне пора. Наверное, уже прибыли новые гости.
Перл умчалась, оставив Ровену с подарком в руках. Удивительно, что Перл выбрала для ридикюля такую форму, хотя раньше всячески скрывала ее любовь к книгам. Правда, все это было бесполезно. Ровена знала, что теперь почти все, с кем она познакомилась, считали ее «синим чулком».
Ну и что из этого? Ноуэл показал ей, насколько счастлива она может быть, оставаясь самой собой — играя в шахматы, споря о политике… целуясь с ним.
Нет! Последнее — не ее амплуа. Умненькая, начитанная Ровена Риверстоун и вдруг… распутница! Абсурд! Это случайность, не более того.
Но Пакстон похвалил ее последний очерк, пусть даже и понятия не имел, что его написала она. Ровена взяла в руки «Политикал реджистер», который попросила Матильду принести вместе с завтраком.
Сама того не желая, она улыбнулась, вспомнив, что Ноуэл сказал, будто это лучший очерк из всех написанных Мистером Р. Перечитав его, девушка не могла не согласиться. Да, ей нужно постараться доводить до сознания читателя собственные мнения, которые вполне могут выдержать конкуренцию со стороны взглядов других авторов.
Перевернув страницу, она заметила маленькое объявление в рамочке:
«М-ру Р. В редакции „П.Р.“ имеется 16 писем, адресованных вам. Просим вас сообщить, куда их отправить или где оставить, чтобы вы могли забрать эти послания, когда вам будет удобно. — У.К.».
Ровена наморщила лоб. Шестнадцать писем, адресованных автору? Ей никогда не приходило в голову, что читатели могут писать Мистеру Р. письма. Ведь писала же она письма мистеру Ричардсу, после того как прочла его монографию. Шестнадцать писем! Интересно, что в них написано?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95