И если в прошлом его кровать была заполнена так регулярно, возможно, теперь это им и движет. Я знавал людей, для которых желание обладать женщиной стало болезнью, всепожирающей страстью, которую надо было удовлетворить во что бы то ни стало.— Разве такой человек — по своему выбору — оставил бы римские ложа оргий? — возразил Руфус с понимающей улыбкой. — А он сделал это. Когда он вернулся в Рим с Веспасианом, то был принят в лучших домах. Благодарность признательного императора не знала удержу, и слух об этом разнесся повсюду. Даже в Палестине мы слышали истории о неразборчивых женах и о непорочных дочерях, соревнующихся за честь лечь в постель с героем иудейской кампании. И все же он воспринял это лишь как должное. Когда ему это надоело, он вернулся к своему делу и нисколько не изменился.Неубежденный Друз высокомерно пожал плечами:— За десять лет человек может измениться.— Но только не он, — покачал головой Руфус. — Я служил под его началом в этой проклятой пустыне три года. Я видел, как он сражался и как его люди умирали за то, чтобы Рим мог владеть этой землей и называть ее Иудеей. И не говори мне, что его верность под вопросом. Я видел его верность Риму, Орлам, а также своим людям. Да, я не могу понять его отношений с этой женщиной. Но я знаю, что он за человек, и он все еще командир. Пока его действия совершенно определенно не докажут мне, что он нарушил клятву, я буду подчиняться ему. И буду выступать против всякого, кто ему мешает.— И я тоже, — присоединился Фацил, выступив вперед и встав бок о бок с Руфусом.Руфус удивленно посмотрел на него. Действительно, он даже забыл о присутствии этого человека — настолько все его внимание было сосредоточено на испанце. Но ясно, что Фацил слушал его слова и поверил ему.— Тогда оба вы дураки! — напоследок сказал Друз. Если он и хотел сказать еще что-то, его остановило внезапно раздавшееся звяканье цепей. Понимая, что оно означает, все трое посмотрели на деревянные ворота, которые, царапая землю, открылись снаружи.Гален почувствовал напряжение, как только вошел. Оно исходило от трех мужчин, стоящих у стены, подобно невидимому, но тяжелому и плотному облаку. Оно было почти осязаемым. Все же, когда он прошел сквозь сопровождающий его эскорт воинов за загородку, то не подал и вида, чтобы не дать ордовикам повода подумать, о разногласиях среди его людей.Враг не должен обнаружить этого, потому что не должен видеть слабости в рядах пленников.Гален прошел вперед, охрана не последовала за ним. Он слышал, как они уходят, закрыв ворота. Только тогда он перенес внимание на своих людей. Ему понадобился лишь один взгляд, чтобы понять, что произошло в его отсутствие. Стоя плечом к плечу, Сита и Фацил молча противостояли Друзу.Гален улыбнулся про себя. Он сделал хороший выбор. Каждый из выбранных им попутчиков вел себя, как он и предполагал, каждый играл определенную роль, направленную на успешное выполнение миссии.Ранее, во время засады, выполнил свою роль Фацил. Этот внешне смешной человек сражался на мечах лучше всех в Дэве. Без точности его действий вероятность провала была бы гораздо выше. К тому же характер позволял ему принять свое теперешнее положение без излишнего неудовольствия. Не то что Друз.Гален встретил настороженный взгляд испанца и не отрывал своего, пока испанец не отвернулся. Не сказав ни слова, Друз отошел от товарищей, направляясь к месту, которое служило ему постелью. Сита и Фацил последовали его примеру. Гален наблюдал за ними. Когда они легли, он с трудом сел. Подтянув колени к груди и опершись на них, он заглушил жгучую боль в спине мыслями о человеке, который так далеко зашел за тонкую границу, отделяющую повиновение от бунта.Ненависть Друза к ордовикам за время, проведенное среди них, нисколько не утихла. И это хорошо. Если план Агриколы потерпит неудачу и Гален будет вынужден бежать, ему понадобится такой человек, как Друз, человек, способный убивать своих пленителей без всяких колебаний. Кроме того, испанец дольше всех прослужил в Британии. Во время бегства через горную местность с ордовикскими отрядами на хвосте его знание гор будет неоценимым.— Центурион.Гален поднял голову и увидел перед собой огромную фигуру фракийца. В руках он держал плащ Галена.— Если ты в состоянии выдержать прикосновение ткани к спине, тебе не помешает согреться.Гален кивнул. Несмотря на то, что Сита очень осторожно обернул одежду вокруг него, он сжал зубы от боли, когда грубая шерсть прикоснулась к его израненному телу.— Если ночью рубцы лопнут, я должен буду утром отмачивать ткань. Постарайся не шевелиться. Этот совет вызвал у Галена улыбку.— Я помню, как когда-то говорил тебе эти же слова. Тогда понадобилось шесть человек, чтобы удержать тебя, пока врач вытаскивал стрелу из твоего бедра.Великан присел на корточки рядом с командиром, и его бородатое лицо расплылось в улыбке.— Это было слишком близко к моему мужскому естеству. Я боялся, как бы у этого грека не соскользнул нож.В глазах ветерана ожили воспоминания. Когда они пролетели, вместе с ними ушла и улыбка.Он поднялся на ноги.— Могу я что-нибудь для тебя сделать? Гален покачал головой.— Ты и так сделал достаточно. — Он взглянул на Фацила и Друза и тихо добавил:— Спасибо. Сита проследил за его взглядом:— Ты понял, да?— Да.Казалось, старик хотел добавить еще что-то, хотел получить подтверждение своим мыслям. Иногда одной веры было мало, чтобы заглушить возникающие у человека сомнения. Потом он мигнул и вопрошающее выражение исчезло из его глаз.— Спи спокойно, центурион.Гален глядел ему в спину и впервые заметил, как сгорбились его плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96