В первую ночь она была потрясена и испугана тем, что он делал с ней. Что ж, ей исправилось заниматься любовью с майором? Ее можно понять. Но невозможно поверить в то, что майор не спал с ней. Майора можно обвинить в тысяче различных грехов, но уж импотенцией он не страдал.
В одной из свободных спален Виктория прежде всего попробовала, исправен ли замок. Она не опасалась Джейка, он не последует за ней, но она не хотела, чтобы кто-нибудь видел ее сейчас. Со временем она все объяснит Эмме или Селии, но сейчас она была слишком потрясена.
Постель в спальне была не застелена, не было ни чистого белья, ни воды, чтобы охладить пылающие щеки. Но здесь была по крайней мере лампа, которую она тотчас зажгла. Виктория почувствовала приступ тошноты и беспомощно оглянулась вокруг в поисках таза или ночного горшка и, не найдя ничего подходящего, замерла на матрасе, стиснув зубы. Щека ныла, но, потрогав ее пальцами, Виктория убедилась, что челюсть цела.
Она попыталась собраться с мыслями, освободиться от захлестнувших ее переживаний, Но ничего не получалось. Джейк не верил, что ребенок его. Он ударил ее. И что еще хуже, он считал ее способной на предательство. То, что произошло между ними, очень скоро отразится на всех домашних, словно круги на воде от брошенного камня. И это еще больше усугубляло ее отчаяние. Она решила, что самым правильным будет собрать вещи и уехать, но тут же горько рассмеялась. Ведь сейчас она оказалась точно в таком же положении, как в бытность женой майора. У нее не было ни денег, ни возможности покинуть ранчо без разрешения Джейка. Да и потом, если она страстно мечтала бежать от майора, то расставаться с Джейком ей вовсе не хотелось.
Постепенно в ее душе росла злость. Виктория вспоминала каждое слово, сказанное Джейку, ей на ум приходили десятки других, которые она могла бы сказать ему. Это не она лгала ему, а он! Ведь он не говорил ей, кто он на самом деле. Правда, она не могла винить его за это. Она уже давным-давно все поняла и простила. Она простила ему и то, что он женился на ней из-за ранчо, и то, что не пытался ее понять. Она отдала ему не только тело, но и душу, а что получила взамен? Ненависть, одну лишь ненависть. Ненависть Джейка к Мак-Лейну и всему, что с ним связано была всепоглощающей.
Нет, она не станет облегчать ему его муки и не сбежит из дома. Она будет жить здесь, под самым его носом, чтобы он видел, как растет ее живот, понемногу, дюйм за дюймом. Чтобы он считал дни и дрожал от волнения. Она заставит его мучиться угрызениями совести. Пусть они пожирают его с такой же силой, как и ненависть к Мак-Леину, которую он вынашивал долгие годы. Пусть он засыпает и просыпается с чувством вины, как раньше засыпал и просыпался с жаждой мести.
Если бы она не любила Джейка, то его недоверие не ранило бы ее так глубоко. И он был не единственным человеком, которого томила жажда мщения. Виктория отлично сознавала, как переменчивы его настроения. Возможно, через несколько дней все будет по-другому, но сейчас она хотела причинить ему боль, такую же сильную, какую испытывала сама. Конечно, она не намерена покушаться на его жизнь, но он не останется безнаказанным. Она поклялась себе в этом.
На следующее утро, сразу после ухода Джейка, Виктория пошла в их спальню, собрала все свои вещи и перенесла в свободную комнату. Она застелила постель, велела принести умывальник и ночной горшок, наполнить лампы маслом и положить на полку несколько свечей на случай необходимости.
Щека припухла и болела. Еще хуже обстояло дело с пораненной губой и затылком. Они сильно ныли.
Виктория как раз принялась раскладывать белье по ящикам комода, когда в комнату вошла Эмма.
— Господи, Виктория, чем ты занимаешься?
— Переезжаю, — спокойно ответила она.
— Вижу, но почему?
Виктория повернулась к сестре так, чтобы та могла хорошенько разглядеть припухшую щеку и разбитую губу.
— Твое лицо! Что случилось?
— Упала.
Глаза Эммы потемнели и сузились. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять случившееся.
— Я не хочу огорчать прислугу, — добавила Виктория всё тем же ровным и спокойным голосом, — так что для всех я бежала, поскользнулась и упала, повредив лицо.
— Да, конечно, — поспешно согласилась Эмма.
— Мы с Джейком поссорились, — добавила Виктория.
— Я могу чем-нибудь помочь? — спросила Эмма.
Виктория не поднимала глаз от рубашки, лежавшей у нее на коленях, и молчала.
— У меня будет ребенок, — сказала она наконец.
— Но это же замечательно! — воскликнула Эмма.
Я тоже так думала.
А Джейк?
Он уверен, что это ребенок Мак-Лейна, а я стараюсь подсунуть его ему.
— Господи! Но разве ты не сказала, что майор просто не мог этого сделать?
— Да, сказала. Но он не верит. Ведь все знают, что он ходил к Анжелине. Значит, импотентом он не был.
— Но почему он решил, что ребенок не его? — Эмма была потрясена не меньше Виктории.
— Потому, что мы женаты всего три недели. Он считает, что еще слишком мало времени, чтобы я могла почувствовать это. Но ты же знаешь, что мой месячный цикл никогда не сбивался. Сейчас уже недельная задержка. Какие же еще нужны подтверждения. Я так спешила его порадовать… Лучше бы мне ничего не замечать еще месяца два.
Эмма положила руку на плечо сестры:
— Мне так жаль, я даже не знаю, что тебе сказать.
— Говорить больше не о чем. Все сказал Джейк.
— Может, мне стоит поговорить с ним?
— Нет, не надо, — горько улыбнулась Виктория. — Я знаю, что ты хочешь мне помочь, и очень ценю это. Но тебе он тоже не поверит.
— Никогда не известно заранее, — мягко заметила Эмма.
— Даже если он изменит свое отношение сейчас, все равно уже поздно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105