Энн подтолкнула свое кресло ближе к очагу и потерла руки.
— Хорошо бы развести огонь.
— Да, хорошо бы.
Холли взяла несколько полешек, которые оставила перед очагом, стала на колени, положила их в топку и зажгла. Краешком глаза она видела, как Энн ерзает в кресле, стараясь усесться поудобнее.
— Хотите посидеть рядом со мной на коврике?
— А можно?
— Конечно. — Холли с легкостью подняла девочку и спустила на пол.
Энн прислонилась головой к ее плечу. Холли улыбнулась и обняла ее. Некоторое время они смотрели на огонь, потом Энн протянула руку и почесала ногу.
Удивленная Холли смотрела на нее, не веря собственным глазам.
— Разве вы чувствуете ноги? — недоверчиво спросила она.
Энн кивнула:
— Чувствую. У меня ноги чувствуют не так, как у многих, кто не может ходить. Я просто не могу заставить их двигаться. Доктор говорит, что это хороший признак — что я их чувствую. Сара двигает мои ноги, чтобы тренировать мышцы, но я не знаю, есть ли польза от таких движений.
— Польза очень большая. Вдруг вы снова сможете ходить? Тогда вам понадобятся сильные мышцы.
— Я никогда больше не смогу ходить. — Энн покачала головой, и в ее синих глазах сверкнула мрачная уверенность.
— Я понимаю, как трудно не пасть духом. Я часто думаю, что не способна сделать много всяких вещей.
— Вот как? Чего же вы не можете сделать?
— Я никогда не могла преодолеть страха темноты — никогда не могла справиться с ним. — Холли подняла брови. — Вы никому не скажете?
Энн покачала головой.
— Я тоже боюсь темноты, здесь нет ничего стыдного. Что еще?
— Было время, когда я страшно боялась собак, хотя это очень глупо, потому что я выросла на плантации. Моя бабушка их любила и всегда приносила домой бездомных собак. У нас их было штук двадцать или около того, но они понимали, что я их боюсь, и не подходили ко мне.
— И вы преодолели страх?
— Да, преодолела… благодаря Кенту. — Холли замолчала и нахмурилась — ей вспомнилось, как она ударила Кента ножом для разрезания конвертов, и ей стало больно.
Поскольку она все еще молчала, Энн спросила:
— А кто такой Кент?
— Кент — сын нашего соседа. — Холли кашлянула, чтобы скрыть дрожь в голосе. — Он был самым злым чертенком в мире. Он всегда дразнил меня ими, потому что знал, что я боюсь собак. Он держал большую старую гончую и все время спускал ее на меня, когда я возвращалась из школы. Каждый раз мне приходилось бежать к дому и криками звать бабушку. А Кент все время смеялся надо мной. Он действительно был очень злой.
— Как Драйден?
— Гораздо хуже. — Холли подумала о том, как он мучил ее в детстве — и потом, когда она выросла. Заметив, что впилась ногтями себе в ладонь, она разжала пальцы. — А когда я приходила домой, бабушка говорила: “Если бы ты смотрела своему страху в глаза и подружилась с собакой, он не стал бы тебя преследовать”. Я понимала, что бабушка права. Наконец как-то раз я взяла с собой в школу косточку. И будьте уверены, Кент, как всегда, напустил на меня свою собаку. А я твердила себе, что смогу ее погладить. Я все повторяла и повторяла свои слова, глядя, как старая собака оскалила зубы и зарычала. Помню, как на ее больших желтых клыках появилась пенистая слюна.
— И что вы сделали? — в ужасе спросила Энн.
— Я сказала себе, что смогу ее погладить. Либо я поглажу ее, либо она искусает меня до смерти. Я достала косточку и дала ей понюхать. Она перестала рычать и выхватила косточку у меня из рук.
— И вы ее погладили?
— На другой день я принесла ей кусок пирога. И погладила ее, а только потом отдала пирог. И собака уже никогда не бросалась на меня. Мы стали друзьями. Кента чуть не доконало такое положение дел.
Энн обняла куклу и хихикнула.
Впервые Холли услышала, как она смеется. От легкого звука, похожего на звон колокольчика, Холли заулыбалась. Звук был удивительно беспечным, и Холли поклялась себе, что слышит его не в последний раз.
Двумя часами позже Холли втолкнула кресло с посмеивающейся Энн в дверь террасы. Дверь открывалась в потрясающую гостиную во французском стиле, стены которой покрывали золоченые завитушки. Огромный овальные потолочный свод заполняли прекрасные аллегорические изображения фруктов и листвы. Потолок тоже украшали золоченые завитушки. Красный жатый бархат покрывал софы, в изобилии расставленные на светлом дубовом паркете. Красные занавеси на окнах требовалось заменить новыми, но все остальное выглядело прекрасно, в отличие от комнат в лондонском доме.
— Покажите еще раз, как ходит Санта-Клаус, — попросила Энн.
Холли огляделась, чтобы удостовериться, что они одни.
— Хорошо, если вы обещаете, что больше не будете смеяться.
— Не буду. — Энн сделала неподвижное лицо, как у солдата на посту.
Холли сунула руки под пелерину, сделав таким образом большой живот, надула щеки и втянула голову в плечи так, чтобы получился тройной подбородок, и пошла по комнате, переваливаясь как утка.
— Ну как? Похоже? Энн хихикнула.
— Вы же обещали, что не будете смеяться. — Холли бросила на Энн такой обиженный взгляд, что та расхохоталась.
— Я и не знал, что у вас клоунский талант, мисс Кемпбелл, — послышался глубокий голос Джона.
Холли посмотрела на дверь и увидела Джона. Загипнотизированная его красотой, она не могла отвести взгляд. Непокорная прядь темных волос падала ему на лоб.
Поняв, что все еще держит руки под плащом, она вспыхнула и резко опустила их. Как долго он здесь стоит?
Он искоса посмотрел на нее, явно не в восторге от ее кривлянья.
— Где вы были?
— Папа, если бы вы видели… — Тут Энн осеклась, потому что Холли сжала ее плечо, напоминая о тайне.
— Что видел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110