Эдвард молча повиновался. Ширины рук как раз хватало, чтобы схватиться ими за две передние колонны, державшие балдахин. Флоренс быстро привязала его запястья, причем значительно крепче, чем того ожидал Эдвард. Это были настоящие путы, со множеством узлов, и развязать было бы довольно сложно.
– Не туго? Если будут мешать, я сниму.
Эдвард покачал головой. Его все больше удивляло происходящее. Он совсем иначе представлял себе подобную вантюру – ему казалось, что, отдавшись во власть женины, он будет чувствовать себя жалким и униженным, и согласился только ради Флоренс. Но странное дело: быть связанным любимой женщиной так остро возбуждало его, то даже если бы его руки были закованы в тяжелые каналы, сдиравшие кожу до крови, все равно это волновало ы его.
Как раз в эту секунду взгляды Эдварда и Флоренс встретились. В глазах девушки было такое же желание, какое испытывал граф. Заметив, что он ее рассматривает, Флоренс отступила на шаг и улыбнулась.
– А сейчас я разденусь сама, а тебе придется просто наблюдать. Ты первый мужчина, для которого я раздеваюсь. Мне хочется, чтобы тебе понравилось то, как я это сделаю.
Эдвард задержал дыхание, чтобы прийти в себя. Смелость Флоренс потрясала его. Робкая и застенчивая, она всегда легко смущалась, когда на нее смотрели. Теперь же она была готова сама раздеваться для него, готова была отбросить привычную скромность. Разве это не означает, что она любит его?
Флоренс сняла платье, медленно, но без излишнего кокетства. Развязывая шнуровку, она засмеялась, запутавшись в ней пальцами. Смех был смущенный, но вполне искренний. Корсета на ней не оказалось. Еще утром Флоренс поняла, что в нем нет необходимости – за последние недели она сильно похудела.
Оставшись в одной нижней рубашке и панталончиках, Флоренс занялась волосами. Эта картина сразу напомнила Эдварду тот день, когда он, раздираемый сомнениями, прильнул к глазку в задней комнате лондонской портнихи и впервые увидел Флоренс. Точно так же, как и тогда, темные кружки сосков просвечивали сквозь тонкую ткань, приподнимая ее, а через панталоны виднелся треугольник волос. Только в этот раз он был возбужден увиденным в сотни раз сильнее, словно не только его плоть, но и сердце приподнялось и рванулось навстречу полуобнаженной девушке.
В этот момент Флоренс запуталась в кружеве панталон и еле слышно выругалась. Эдвард был потрясен и тронут одновременно: столько грации и столько естественности было в движениях Флоренс, что даже ругательные слова прозвучали в ее устах к месту. Граф снова с нежностью подумал, что любит ее все сильнее.
– Вот, – наконец сказал девушка, отбросив рубашку в угол. Она стояла прямо перед Эдвардом, не пытаясь прикрыться, как сделала бы застенчивая девственница, и не принимая соблазнительных поз, как опытная любовница. Волосы рассыпались по плечам, на лице играла неуверенная улыбка. Ладони, лежавшие на бедрах, дрожали даже сильнее рук графа.
– Ты – самая красивая женщина на свете!
– Ты говоришь глупости. – Флоренс снова улыбнулась.
– Нет, правда! Я не знаю никого красивее тебя.
– Тогда спасибо. Ты тоже ничего!
Она приблизилась и начала целовать его. Ей приходилось подниматься на цыпочки, чтобы достать его губы, затем она опускалась на колени, исследуя языком его бедра и колени. Несмотря на связанные руки, граф чувствовал, что все делается только для него, и ощущал себя хозяином положения. Тело отзывалось на каждое прикосновение, ему хотелось стонать и рычать от переполнявших его ощущений.
– Эдвард, – прошептала Флоренс, – ты такой красивый мужчина.
Она коснулась щекой его плоти, затем взяла ее в руку и стала чуть заметно двигать вниз-вверх. Когда она продолжила ласки губами, Эдвард так сжал руки в кулаки, что онемели пальцы.
Девушка продолжала ласкать его плоть, чуть поглаживая губами, беря ее в рот целиком, а затем выпуская, пока Эдвард перестал сознавать что-либо, кроме этих безумных ласк. Он чувствовал, что от финального аккорда его отделяет всего несколько мгновений, и надеялся, что успеет остановиться и предупредить Флоренс. Но она сама почувствовала, как напряглись его мышцы, как свело неожиданной судорогой бедра, и только ускорила ласку.
– Флоренс, о Господи! – прохрипел Эдвард, чувствуя, что его клинок словно взорвался от невыносимого наслаждения и теперь отдает всю накопленную влагу прямо в рот девушке. Оргазм был до того мощный и долгий, что перед глазами заплясали черные точки, а тело сотрясла конвульсивная волна.
– Вот это да! – улыбнулась Флоренс, поднимаясь с колен. – Теперь я понимаю, почему не всем женщинам нравится это делать. Хорошо, что я вовремя поняла, что сейчас произойдет.
Она поднялась на цыпочки и поцеловала Эдварда. Ответный поцелуй был нежным и благодарным. Граф сознавал, что на губах и языке Флоренс он чувствует собственное семя, но это придавало поцелую какую-то особенную остроту. Вкус был терпким и острым. Эдвард чуть застонал, и девушка, услышав этот звук, тесно прижалась к нему, затем тотчас оторвалась и начала торопливо развязывать бархатные галстуки.
Понимая, что она ждет ответных ласк, Эдвард позволил ей развязать одно запястье, а второе освободил мощным рывком.
Не теряя ни секунды, он бросил Флоренс на постель и склонился над ней. Видеть ее в своей комнате, на своей кровати, обнаженную, без страха быть застигнутыми врасплох – все это заставило Эдварда пережить невероятное счастье.
– Что ж, – хмыкнул он, – я должен отблагодарить тебя за твои старания. Ты ведь ждешь этого?
Флоренс кивнула и закрыла глаза, позволяя трогать и целовать свое разгоряченное тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104