Это была не просто рыжина, а какой-то странный темно-бордовый цвет, горевший огнем даже во мраке приближающейся бури.
Пусть она кажется необычной, но Дориан все равно не может считать юную англичанку подручной Сатаны.
Ему не стоило вести себя так импульсивно. Если бы он остался с мужчинами, поговорил бы с ними разумно…
Вместо этого он сбежал… от искушения. А они подумают, что от девушки: значит, он настоящий сумасшедший. Абонвиль, возможно, заставит его показаться врачам и объявит умственно неполноценным.
— Черт возьми, — пробормотал он.
— Не хочу выглядеть навязчивой, — заметила Гвендолин, — и все-таки я ничего не понимаю. Что такого они могли сказать обо мне, если вы предпочли сбежать?
Я долго ломала голову, но кроме Берти…
— Не знаю, что с ним делать! — взорвался Дориан. — Проклятый идиот решил остаться со мной… до трагического конца… и я могу избавиться от него только силой.
«Тогда они обязательно посадят меня под замок», — закончил он про себя.
— Я заставлю его уехать, — пообещала Гвендолин. — Я одна из немногих, кто может общаться с Берти. Это все?
— Все? — эхом отозвался Дориан. — Нет, не все!
Я хочу, чтобы вы тоже уехали. Мне не нужен Берти, который заливается слезами всякий раз, когда слышит намек на мою болезнь. Мне не нужен Абонвиль, который говорит мне, что я обязан делать. Я вдоволь наслушался подобных советов от деда. И тем более мне не нужна жена, черт побери этого герцога!
Внутренний голос кричал Дориану, что именно жена нужна ему больше всего на свете, и он с трудом прогнал эротические образы.
Гвендолин нахмурилась:
— Странно. Никогда бы не подумала, что Абонвиль может чего-то не понять. Его английский безупречен. Или вы передумали жениться? Мне бы хотелось услышать ваши объяснения, милорд. Трудно о чем-то судить, если блуждаешь в потемках.
— Я не передумал, — сказал Дориан, борясь с абсурдным желанием разгладить морщинки у нее на лбу. — Смутно припоминаю визит Абонвиля и вашей бабушки… и его объяснения, что мы с ним кузены, хотя очень дальние. Больше ничего не помню. Удивительно, что я понял хоть это, ведь перед самым его приездом я выпил галлон лауданума.
— О, теперь понимаю. — Лицо Гвендолин прояснилось. — Некоторые люди под действием опиума становятся очень послушными. Должно быть, вы соглашались с ними, не понимая, о чем они толкуют.
Вдалеке прогремел гром. В небе висели тяжелые свинцовые облака, но девушка, казалось, их не замечала. Она внимательно смотрела на него, и ее зеленые глаза будили опасное томление в груди Дориана.
— Я попытался объяснить ему, но он не захотел слушать.
— Неудивительно, — отозвалась Гвендолин. — Наверняка он думает, что в прошлый раз граф Ронсли находился в состоянии умственного просветления, так как соглашался с ним. Сегодня же граф Ронсли стал возражать, и он приписал это временному помешательству.
— Подобная мысль приходила и мне, — пробормотал Дориан.
— Многие люди реагируют таким образом на иррациональное поведение, — сказала она. — Вместо того чтобы прислушаться к вашим словам, герцог вновь и вновь повторял свои аргументы, как будто втолковывал таблицу умножения глупому ребенку. Даже светила медицины, а уж им ли не знать, верят, что это единственный способ общения с человеком, находящимся в стадии возбуждения. — Гвендолин потерла острый носик. — Это ужасно раздражает. Поэтому вы потеряли терпение и сбежали.
— Все равно я допустил ошибку, — признался Дориан. — Надо было остаться и поговорить с ним.
— Пустая трата времени. Объяснение должно исходить от человека, в умственных способностях которого не сомневаются. Я сама поговорю с Абонвилем, меня он послушает. — Девушка замолчала и опять взглянула на небо. — Буря надвигается не слишком быстро. Наконец провидение выказало хоть немного здравого смысла. Было бы досадно возвращаться, так и не узнав, в чем же дело.
Конечно, ваши слова мне не очень приятны, но нельзя же заставлять мужчину выполнять обещание, которое он дал в подобном состоянии.
Берти сказал, что его кузина не из плаксивых, однако нотка сожаления в ее голосе пробудила у Дориана чувство вины. Гвендолин спасла ему жизнь… Хотя ее никто об этом не просил, он все же не мог не оценить мужество и умелые действия спасительницы. Кроме того, с ней хорошо разговаривать — она слушала и понимала.
Внезапно на горизонте вспыхнула молния, и небо раскололось от грохота.
Дориан взглянул на девушку.
— Тебе не показалось… ужасным, что я должен жениться, и именно сейчас?
Гвендолин пожала плечами:
— Могу представить, как это выглядит в твоих глазах. Не слишком отличается от женитьбы старика на молоденькой девушке, но такое происходит довольно часто.
Дориан знал, что такой брак подразумевает несколько месяцев, возможно, и лет, проведенных рядом с никчемным инвалидом, а в качестве компенсации — богатое вдовство и независимость.
Вряд ли он мог осуждать женщину за алчность. Он и сам не святой.
Тем более некоторые жены отличаются удивительным терпением. И что лучше: ложиться в постель с мужем, который, по существу, уже труп, или с пьяным самцом, ненасытным, пока его гложет страсть, и чувствующим только презрение и раскаяние после?
Недавно он был именно таким.
Дориан пожал плечами. В будущем его ждет то же самое, если он подчинится своим инстинктам и примет то, что она ему предлагает.
— Нам лучше вернуться. Вы устали и замерзли, — сказала Гвендолин и пошла к своей лошади.
Он последовал за нею, радуясь, что она не требует дальнейших объяснений. Хотя Дориан уже сказал больше, чем собирался, он не мог остановиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32